Ой-ой-ой, домовой!
Шрифт:
Скоро рассвет.
Вчера я спрашивала у Керта, не вредно ли мне там присутствовать. Керт сказал, что нет. Я же дух дома, вряд ли Хурт будет против. Храм – это часть дома, он тоже в моем ведении.
Так что я устроилась поудобнее, на роскошной бронзовой люстре (не хотела б я под ней стоять, если рухнет, с ней и похоронят), и приготовилась смотреть.
Хуртары быстро начертили несколько фигур, одна в другой.
Пентаграмму – со свечами по углам и два треугольника внутри нее так, что они образовали шестиконечную звезду.
По углам одного треугольника встали сами, в центр поставили Тиру, для верность связав ее по рукам и ногам, чтобы не сбежала, девушек расположили на основании второго треугольника.
– Хурт! Шараэшшш!
Полились слова на непонятном языке.
Я прислушивалась и к ритуалу, и к себе, чтобы вовремя успеть удрать, но пока неприятных ощущений не было.
У меня.
А вот внизу становилось интересно, я такое только в кино видела раньше, и то не во всяком. Огни свечей резко поменяли окраску и вспыхнули алым. Вытянулись чуть ли не на двадцать сантиметров, заколебались и ужасно напомнили чьи-то окровавленные когти.
Бррр…
Красным засветился и внутренний треугольник с девушками. Как объяснял Керт – ориентированный вершиной на рассвет.
Хуртары продолжали читать.
Мира и Лаллия дрожали все сильнее, то ли от страха, то ли от холода, а потом все случилось буквально за одну секунду.
Треугольник, в котором стояли хуртары, вспыхнул голубым. Треугольник с девушками – алым. И стена поднялась почти до потолка, закрыла куполом девушек, а потом медленно начала опускаться.
Две девушки стояли. Одна лежала навзничь.
Мира и Лаллия на первый взгляд были совершенно невредимы, от язв и следа не осталось.
Чистые руки, чистые плечи…
Тира лежала на спине, лицом вверх, и выглядела так, что мне захотелось ее закопать. Из жалости.
Не знай я, кто там был и сколько кому было лет, приняла бы ее за старуху лет девяноста, неизлечимо больную проказой.
Морщинистое лицо, изборожденное язвами, язвы на руках, на шее… на всем теле я тоже предполагаю они были, просто под рубашкой не видно, и только глаза остались прежними. Молодыми, ясными, сейчас полубезумными. И смотреть в них было невыносимо, столько там было ужаса и боли.
Она на такое не рассчитывала.
Керт склонился над тем, что еще час назад было молодой девушкой.
– Часа два еще протянет, не больше.
Брат Рис безразлично пожал плечами.
– Ее никто не заставлял нарушать заветы храма.
– Может, добить? – задумался гуманный брат Валер.
– Нет, – заступился Керт. – Давайте перенесем ее вон туда, на лавку. И позовем ее близких, может, с ней захотят попрощаться.
Тира разлепила ссохшиеся губы.
– Ненавижу!
И столько чувства было в этом слове, столько искренности…
Керт только
Та замотала головой.
– Нет… я не могу. Я понимаю, но…
Брат Валер покровительственным жестом приобнял девушку и накинул ей на плечи свой плащ.
– Не надо, брат Керт. Душа человека не приемлет лицемерия. Пойдемте, ланна Мира, я вас провожу.
Я пригляделась и фыркнула.
Кажется мне – или у Адама есть шанс на зятя-хуртара? А что, мужчина вполне себе, лет тридцати на вид, осанистый, симпатичный, кстати, чем-то похож на самого Адама. Могут и спеться.
Да и полезно такое в семье иметь, особенно после выходок Тиры. Тут уж никто в ереси… или как здесь это называется, не обвинит.
Брат Рис помешкал пару минут, но потом предложил свой плащ Лаллии, и та ответила благодарной улыбкой. Воодушевления не вызвала, но и отвращения тоже. Нормально.
Керт остался рядом с Тирой.
– Мне жаль, танна. Вы можете не верить, но мне жаль.
Тира шевельнула ресницами. Конечно, она не верила, и я бы тоже не поверила.
– Вы знали…
– Все зависело от того зла, которое вы натворили. Если бы вы никого не убивали, оно бы к вам и не вернулось. Эрард-младший ведь ваших рук дело?
– Да…
– И кто-то еще? Верно?
Тира прикрыла глаза. А у меня как-то и жалость пропала. Брюнеточка явно подрабатывала киллерством. Интересно, просто так – или с сексом? А, все равно гадко.
В храм вбежал Адам.
– Тира…
Упал на колени перед скамейкой, так, что треск по храму пошел, и разрыдался, сжимая руку племянницы, больше всего похожую на иссохшую лапку мумии.
Тира даже глаз не открыла. Может, и правильно.
Керт покачал головой.
– Можете попрощаться. Но выносить ее из храма я бы не советовал. Умрет в ту же секунду.
Адам вряд ли его услышал. Рыдал в три ручья.
Дверь скрипнула, на пороге появилась Колетт. А этой что надо?
– Идите, Керт. Я побуду с ним.
– Вы? – Керту тоже стало любопытно.
– А больше и некому. Кто боится, кто просто не придет. Ненавижу быть милосерднее всех, но иногда приходится.
– Я могу тут побыть.
– И свалиться с ног?
Керт вздохнул. Судя по его лицу, ему бы сейчас полежать и что-нибудь съесть. А то и поспать с полсуток. Не дадут ведь.
Но хоть поесть?
– Спасибо.
– Не стоит благодарности. Лэрр был дорог мне. Если вы найдете его убийцу, я буду считать, что этого достаточно.
Керт кивнул.
Это он и так сделать собирался. А сейчас – в дом.
В гостиной было весело и интересно.
Лаллия пересказывала свои приключения, ей внимали все – и дружно. Даже Асанта довольно улыбалась, пока муж не видит.
И удобно, и без греха, что тут скажешь?
Красота, да и только!