Ожерелье богини Кали
Шрифт:
– А то! – Костик взвалил на спину бенгальское сокровище и пошел к выходу.
Женя сняла со стены зеркало и с невинным видом спросила, показывая на раджпутскую шаль:
– Можно, я его в этот платок заверну, чтобы не поцарапать?
– Да, бери, конечно! – равнодушно ответила хозяйка. – Я бы его так и так на помойку выбросила, кто такое носить станет?
«Много денег ей дала, – сердито подумала Женя, – она бы на меньшую сумму согласилась. А ладно, деньги хозяйские, не мои, и так выгодно получилось. Надо бы у
Последними изрядно запарившийся Костик выносил два низких шкафчика из розового индийского дерева.
Когда-то давно шкафчики были расписаны лотосами и птицами, а на дверцах две красивые индианки в ярких сари смотрелись в ручное зеркало и рисовали друг другу красный кружочек на лбу. Женя знала, что точка эта называется бинди и может быть, помимо всего прочего, знаком поклонения богине Кали.
Теперь сари выглядели вылинявшими, лица у женщин потускневшими, у одной почти не видно рук, но для хорошего реставратора это не будет большой проблемой. А уж реставратора Степаныч найдет, у него все схвачено.
– Уф! – Костик запихнул шкафчик в лифт и отер пот со лба. – Тебе уж придется пешком.
– Да ладно! – Женя побежала вниз по лестнице, чтобы придержать двери.
Она стояла у раскрытой дверцы пикапа, когда Костик принес второй шкафчик. Шея его была красной от натуги, он внезапно поскользнулся на апельсиновой корке, что валялась возле подъезда, его повело в сторону. Стараясь не упасть, он не удержал шкафчик, и тот грохнулся на землю. Женя с визгом отскочила в сторону.
– Черт! – выдохнул Костик. – Как же так…
Шкафчик лежал на земле с виду неповрежденный, только сбоку выскочила какая-то темная пластинка, и дощечка стояла ребром. Женя наклонилась, дощечка оказалась у нее в руках – видно, отвалилась от удара. Под ней лежал старый бронзовый ключик. Женя зажала ключик в кулаке.
– Ну что там? – Костик подошел ближе. – Никак, разбил? Ну мне Степаныч устроит.
– Ничего, – сказала Женя, – это починить можно.
Отчего-то она не хотела показывать Костику ключ.
– Слышь, Женя, – сказал Костик в машине, – ты не говори Степанычу, что я шкаф уронил. Он вредный такой, начнет разоряться. Скажи, что так и было.
– Ладно, – ответила Женя, – что мне, больше всех надо, что ли…
– Ничем не могу вам помочь, талоны закончились. – Женщина за окошком регистратуры отвернулась и сделала вид, что углубилась в какие-то важные документы.
Леокадия Михайловна положила под язык таблетку валидола и поплелась к гардеробу.
Третий день она пыталась получить талон к кардиологу – и снова у нее ничего не вышло. Она вставала ни свет ни заря, не успевала даже выпить чаю, приходила к самому открытию поликлиники – но талонов все равно уже не было.
Ее соседка Варвара Юрьевна умудрялась заказать талончик по телефону – но Леокадии Михайловне не хватало для этого терпения. Действительно, кто выдержит раз за разом набирать один и тот же телефонный номер и раз за разом слушать короткие гудки? От этого давление подскочит!
Люся из тринадцатой квартиры поступала еще хитрее: она заказывала талоны по этому… как его… по Интернету. Но Люся – другое дело, она – молодая, ей всего пятьдесят, она разбирается во всех этих новомодных штучках, а для Леокадии Михайловны Интернет – это все равно что китайская грамота.
– Не досталось? – сочувственно проговорила гардеробщица Маргарита Васильевна, подавая ей пальто.
– Не досталось… – вздохнула Леокадия.
– А вы бы пораньше приходили, – посоветовала гардеробщица.
Леокадия взглянула на нее с плохо скрытой обидой: тоже, нашлась советчица! Она и так третий день приходит в такую рань… соседки говорили, что Маргарита может помочь с талончиком, если сунуть ей денег, но Леокадии Михайловне это было как-то неприятно, да и денег лишних у нее не было.
Леокадия Михайловна неловко надела пальто, со второго раза попав в рукав, вышла на улицу и огляделась.
Нужный ей троллейбус только что отошел от остановки. Придется идти пешком. Вроде бы и недалеко, но ноги с трудом передвигаются… Можно, конечно, остановить маршрутку, но ее тоже не дождешься, да и денег, опять же, стоит.
Женщина оперлась на палку, перевела дыхание.
И тут рядом с ней остановилась большая темная машина.
– Садитесь, – раздался приветливый мужской голос. – Садитесь, я вас подвезу.
Леокадия Михайловна удивленно взглянула на водителя.
Это был совсем молодой мужчина, лет, может быть, сорока, с глубокими, необычного цвета янтарно-желтыми глазами и седой прядью, пересекающей темные волосы, словно след от сабельного удара. Даже за рулем машины он казался очень высоким.
– Садитесь, – повторил он и улыбнулся. Улыбка у него была приятная, располагающая.
– Но у меня нет денег, – смущенно ответила Леокадия Михайловна. – Я не смогу вам заплатить!
– Да что вы, мне не нужно никаких денег! Я просто хочу вам помочь! – Мужчина, кажется, даже обиделся, чем еще больше смутил Леокадию Михайловну.
«Вот говорят, что сейчас совсем не стало хороших, бескорыстных людей, – подумала она. – Но вот ведь, стоит только посмотреть по сторонам…»
– Садитесь! – повторил мужчина и распахнул перед ней дверцу своей машины.
Леокадия Михайловна прожила долгую жизнь, и она считала, что безошибочно умеет отличать хороших людей от плохих. По взгляду, по улыбке, по интонации. Но вот с этим человеком она немного растерялась – с первого взгляда ей что-то в нем не понравилось, но вот его поступки говорили сами за себя. Несомненно, это был хороший, добрый человек, и все же она еще колебалась.