Ожесточи меня
Шрифт:
— Мы должны уходить, — говорит Миша.
Он хватает меня за правую руку, и я стону от боли.
— Только не эта рука. Она сломана.
— Блять, прости.
Я с трудом поднимаюсь на ноги и помогаю Луке подняться. Он все еще в полубессознательном состоянии, поэтому Миша помогает мне оттащить его к внедорожникам, где ждут Виктор, Алек и выжившие.
Виктор немедленно забирает у нас Луку и усаживает его на пассажирское сиденье внедорожника.
— Поехали, — кричит Алек, садясь на водительское сиденье
Может, я и не убил этого ублюдка, но, по крайней мере, он мертв, пусть и по собственной вине.
Как сказал Миша, Макаров знал, что его дни сочтены, и он хотел забрать с собой как можно больше из нас.
_______________________________
К тому времени, как мы возвращаемся в Академию Святого Монарха, я начинаю привыкать к боли в моей сломанной руке.
Во время перелета из России в Женеву мы пытались позаботиться о раненых, но я испытал такое гребаное облегчение, когда мы передали их на попечение врачей Академии Святого Монарха.
Я весь в саже, когда вхожу в замок, но прежде чем успеваю направиться в апартаменты, где находится моя семья, Лука хватает меня за левое плечо.
— Нет. Тащи свою задницу в лазарет и пусть они осмотрят твою руку, — приказывает он.
Когда мы входим в лазарет, там полно народу.
— Я вернусь позже, когда они закончат ухаживать за ранеными.
Лука качает головой и подзывает врача поближе.
— Проверьте его руку.
Это занимает некоторое время, потому что мне делают рентген, а когда подтверждается, что предплечье сломано, на него накладывают гипс.
Просто охуенно. Шесть недель ходить с этим дерьмом на руке.
Лука стоит, скрестив руки на груди, с выражением "Я же тебе говорил" на лице.
— Да, вы были правы, — говорю я, просто чтобы угодить своему боссу.
Когда я, наконец, покидаю лазарет, Лука тащит мою задницу в офис и закрывает за нами дверь.
— Спасибо, Армани. — Он подходит ближе и, положив руку на мое левое плечо, сжимает его. — Ты спас мне жизнь. Я никогда этого не забуду.
— Я просто выполнял свою работу, сэр. Без вас мафии пиздец, — честно отвечаю я.
Его глаза встречаются с моими, и я вижу в них благодарность.
— Я отдаю тебе север Италии. Франко присоединится ко мне в Америке.
Иисус.
Мои губы приоткрываются от шока. Контролировать северные территории — это охренительно важно. Чтобы добиться такого высокого положения, нужна целая жизнь.
Он похлопывает меня по плечу.
— Ты доказал свою преданность, когда ради меня вбежал в горящий дом. Ты заслуживаешь повышения.
Чувствуя себя чертовски счастливым, я улыбаюсь своему боссу.
— Спасибо, сэр. Я вас не разочарую.
Он
— Я знаю.
Наконец-то я направляюсь в номер, и как только вхожу внутрь, раздается хор криков моих женщин.
— Dio! Dio! Что с тобой случилось? — волнуется мама.
— Господи, Армани, — выдыхает Тиана, подбегая ко мне. — Иди сядь. Тебе оказывали медицинскую помощь? Где болит? Что я могу сделать?
Я опускаюсь на диван и улыбаюсь своей семье, которая суетится вокруг меня.
— Я в порядке, — говорю я, чтобы успокоить их всех. — У меня всего лишь сломана рука.
Когда мама убеждается, что я не умру, она говорит:
— Тебе нужно поесть. — Они с Zia Джадой просматривают меню и заказывают половину блюд из него.
Тиана продолжает осматривать каждый дюйм моего тела, ее пальцы нежно касаются свежего гипса на моем предплечье.
— Я в порядке, bella, — успокаиваю я ее.
— Миша и Алек? — спрашивает она, в ее глазах все еще пляшет беспокойство.
— С ними тоже все в порядке.
Она вздыхает с облегчением.
— Я так волновалась.
Я целую ее в губы и притягиваю ближе, пока она не прижимается ко мне.
— Макаров мертв.
Мистер Асланхов отправился на территорию Макарова и уведомил нас незадолго до того, как мы приземлились в Женеве. От его тела осталось достаточно останков, чтобы его опознали, но недостаточно, чтобы заполнить гроб. Виктор потребовал фотографию в качестве доказательства, и я мельком увидел обугленное тело.
Излишне говорить, что я был чертовски рад увидеть мертвое тело Макарова.
Надеюсь, этот ублюдок страдал.
И снова облегчение омывает ее прекрасные черты.
— Наконец-то мы от него избавились.
Я целую ее волосы и прижимаюсь щекой к шелковистым прядям.
— Теперь мы можем продолжать жить своей жизнью.
Она кивает.
— И жить долго и счастливо.
Я кладу руку ей на живот.
— С нашим ребенком.
— И с нами, — бормочет мама, затем на ее лице появляется удивление. — Ребенком? У нас будет ребенок?
Когда я киваю, Zia Джада и мама издают радостные крики и подходят, чтобы поднять нас с дивана и обнять.
Когда они успокаиваются, я говорю:
— Пойдем домой. Сегодня я хочу спать в своей постели.
— Но я заказала еду, — протестует мама.
— Я отменю заказ, — говорю я и звоню на кухню, чтобы попросить их не беспокоиться.
Выпроваживая мою семью из номера, мы проходим мимо Миши в коридоре.
— Мы едем домой, — говорю я ему.
Он быстро обнимает Тиану и встречается со мной взглядом поверх ее головы.