Ожидание (три повести об одном и том же)
Шрифт:
Знают они, курортники, как со всех сторон, из степных колхозов, идут фрукты и овощи на консервный завод? Их всё больше и больше. Их не успевают перерабатывать, сортировать. А потом – р-раз! – навалится свёкла с полей. Крепостными валами ляжет вокруг сахарного завода. А эти курортники будут ходить в театры. Варька не заметила, как её ненависть к Ваське распространилась на весь род людской и угасла, как разбросанный в поле костёр. Варька вспыхнула.
Мимо неё в город промчалась машина-трёхтонка.
Едут
Да разве так поют. Послушал бы он, как поет Варька, – застыдился бы своей песни. Смеются люди над тем, что Варька присохла к сваям, ловит бычков без конца. А кто бы спросил: зачем?
… Только в новый дом переехали, повела бабушка Варьку на кладбище.
Варька подошла к воротам, глянула на кресты и ударилась в рёв.
– Ты не бойся, – сказала бабка. – Они смирные. Они упокойники.
Варька заревела ещё громче:
– Вдруг они мамкины серьги отняли?
Бабка засмеялась.
– Помнишь… Ну, сиди тут… И то, чего тебе между могил шататься.
Варька села у ворот. И, чтобы не скучно, запела песню, выводит тонкие звуки.
Варька не заметила, как подошла бабка, села рядом. Бабка начала вторить. Когда кончили песню, бабка сказала:
– Варька, слухай сюда. Я потеряла, ты, Варька, нашла. Но если ты, стерва, разбазаришь своё, я закона не побоюсь, я тебя убью.
– Чего разбазарю? – спросила Варька.
– Песню. Тебе голос от бога дан, от природы.
Бабка сидела обмякшая, виноватая и такая грустная, какой Варька ее ещё ни разу не видала. Ни когда умерла мама, ни когда хата сгорела.
С этого дня бабка начала Варьку учить песням. Как верха брать, как паузу сделать в неожиданном месте, как вторить, как выводить первый голос, опережая и в нужном месте поджидая других.
Варька слушала по радио знаменитых певцов. Они ей казались не живыми людьми, а каким-то вымыслом, чудом. Бабка водила Варьку к священнику, чёрному старику в длинном платье. Священник ставил пластинки на электропроигрыватель.
Иногда в город приезжали артисты. Варька пробиралась в переполненный рыбацкий клуб. Слушала певцов. Певцы держались важно – пели плохо.
Варька пела всё время, даже когда молчала. Просыпалась ночью, залезала на подушку – и давай выводить песню.
Батька её шлепал за это. Она ему мешала спать.
Когда пошла Варька в школу, петь застеснялась. Все поют про ёлки, про гусей, про другое – детское. Варька стоит, молчит. Ей стыдно, – нет в этих песнях ничего: ни щемящей тоски, ни ликующей радости – ничего нет, только звуки пустые, как погремушки.
Ставили Варьке двойку. Варька молчала. Переправляли на тройку. С тем и переходила во второй, в третий класс.
В третьем классе учительница пения Сима Борисовна услышала, как Варька пела на улице.
На уроке она спросила Варьку:
– Ты умеешь петь, а почему не поёшь?
– Не хочу я петь о зубных щётках, – сказала она, отвернувшись угрюмо.
– Да?.. – учительница постучала карандашом по роялю. Спросила, почти не разжав губ: – Что же ты хочешь петь?
– Играйте, – сказала Варька. Уставилась на учительницу тёмными глазами, заполненными острым блеском.
Варька запела сильно.
– Взвейтесь кострами синие ночи, мы, пионеры, – дети рабочих!..
А когда кончила петь, сказала:
– Эту я петь согласна.
– А ещё? – спросила учительница, покусывая полные губы.
– Про степь… Или вот эту. – Варька хлебнула воздух. – Исходила младёшенька все луга и покосы…
Класс сидел тихо. Учительница подыграла Варьке одной рукой.
Несколько следующих уроков учительница с Варькой не разговаривала. Варька, чтобы не обижать её, пела вместе со всеми вполголоса. Учительница больше рассказывала ребятам о музыке и играла сама.
Как-то она оставила Варьку после уроков. Проиграла ей несложную мелодию. Варька села к роялю и повторила её после учительницы. Она схватила её прямо с пальцев.
– Ты училась? – спросила учительница.
– Не-е…
По щекам учительницы пошла тень, сгустилась на скулах в красные пятна.
– Позови мне родителей сейчас же, – сказала она.
Варька заревела, побежала домой. Она била портфелем по деревьям и по заборам. Дома была бабушка. Пашка и Петька дудели под столом и колотили снизу по столешнице палкой, они болели.
– Тебя в школу зовут, – сказала Варька бабушке.
– Нехай, – отмахнулась бабка. – Чи у меня своего дела нет? Мне вон бельё стирать надо.
– Нет, ты поди, – Варька вцепилась в старуху, потянула её за юбку. – Зачем она говорит, что я вру.
Бабка поглядела в заплаканные Варькины глаза. Потом надела свое самое нарядное платье с оборками. Покрыла голову толстой клетчатой шалью и, выпятив грудь и поводя локтями, направилась в школу. В классе пения она без спросу уселась на стул, расправила широченную юбку и только после этого посмотрела на учительницу.
– Говори, милая, не тяни. Мне ещё белье стирать надо.
– Ваша внучка училась музыке? – спросила учительница как можно сдержаннее.