Ожившие кошмары (сборник)
Шрифт:
Софья нервно сглотнула:
— Из какой вы квартиры?
— А пойдем, пойдем! — Кирюша схватил ее за рукав и потянул за собой, но Софья инстинктивно вырвалась. — Пойдем, покажу!
— Мне нужно, чтобы вы подписали этот документ.
— Ховошо, ховошо, Ки-юша все сделает. Только дома, ладно? Пойдем домой.
Девушка нерешительно двинулась за ним, прижимая к груди папку как спасательный круг. Юродивый пыхтел и чесал залысину на виске. Софья заметила широкий шрам, весь в мелких царапинах и бляшках запекшейся крови. Звук скребущих по нему ногтей был таким противным, что девушка содрогнулась.
— Где вы работаете? — спросила она, чтобы отвлечься. — Или, может, пенсию получаете?
— Ки-юша не ваботает, не. Ки-юше нельзя.
— У вас инвалидность?
Юродивый засопел и ускорил шаг:
— Идем, идем! Я все покажу.
— Подождите, — она остановилась. — Я так не могу.
— Почему? — расстроился Кирюша.
— Вы не можете жить один, у вас должен быть опекун, и это он должен подписать бумаги. Так по закону положено.
Юродивый вопросительно вскинул брови и часто заморгал.
— Опекун. Тот, кто за вас отвечает. Помогает, готовит еду, оплачивает счета. Кто-то старший. Понимаете? Мне нужно с ним поговорить. Или с ней.
Юродивый нахмурился. Задвигал ртом, как будто что-то пережевывая. С двойным усердием заскреб шрам на голове. Софья не выдержала и отвернулась.
— Ну ладно, — сказал он. — Ки-юша найдет. Ты подожди только, не уходи.
— Хорошо. — С облегчением согласилась Софья.
Кирюша косолапо засеменил к лестнице, приглаживая ладонью сальные волосы. Софья шумно выдохнула, промокнула рукавом выступившие на лбу капли пота, а потом брезгливо сморщилась. За какой-то рукав хватался грязными руками этот больной, но за какой именно она не вспомнила.
Позволив себе пару минут передышки, чтобы собраться с мыслями, Софья направилась к ближайшей квартире. На стук не открыли, хотя за дверью кто-то был — девушка услышала приглушенный смех и скрип половиц.
— Откройте, пожалуйста! — громко сказала Софья и постучала снова. — Я жилищный инспектор, по поводу расселения!
Лампы на потолке загудели громче. Одновременно мигнули, а потом зашлись в припадке, моргая, как стробоскоп. Софья от неожиданности зажмурилась. Резкая череда вспышек и темноты колола глаза даже под веками. Софья прижала к лицу папку, а потом услышала звук капающей воды, не удержалась и выглянула.
Лампы по-прежнему мигали, но теперь плавно, волнами, а по коридору шла босиком женщина. Совершенно голая и очень красивая. Вода чертила дорожки на ее коже, стекая с обмотанных банным полотенцем волос. Софья замерла в смешанных чувствах, от смущения до совсем неуместной зависти идеальным формам, и не произнесла ни слова, когда незнакомка, оказавшись рядом, снисходительно улыбнулась.
«Какое бесстыдство!» — хотела сказать ей Софья, но женщина уже прошла мимо, к окну. По коридору тянулась цепочка мокрых следов.
— Софья Андреевна! — донеслось с лестницы. Запыхавшийся Виталий Антонович быстро спускался по ступенькам.
— Вы видели? — возмущение вырвалось наружу, и Софья почувствовала, как краснеет. — На этом этаже дети! А она расхаживает без одежды!
— Кто? — не понял Виталий Антонович.
— Какая-то женщина вышла голышом из душевой, полюбуйтесь! — Софья посмотрела в конец коридора, который заканчивался окном, но голой женщины там не оказалось. Мокрых следов на полу тоже, а лампы снова светили ровно и едва слышно гудели. — Только что мимо меня прошла…
— Слушайте, я на четвертом встретил жильцов, которые готовы подписать акты. — Перебил Виталий Антонович.
— Хорошо, пойдемте! — Софья шагнула вперед, но помощник ее остановил.
— Вы мне лучше дайте несколько бланков, я сам.
— Но это мое задание!
— Конечно ваше. Я не претендую на премию, честное слово. Нам главное работу сделать, правда ведь? А если вы со мной пойдете, — он замялся, — они точно не подпишут.
— Почему это?
— Потому что вы, Софья Андреевна, очень официально выглядите. Чистенькая больно. А я для них свой в доску, понимаете?
Он заглянул ей в глаза и натянуто улыбнулся.
— Я не понимаю. — Пробормотала Софья.
— Да и не надо вам ничего понимать! — Виталий Антонович ловко выхватил за край несколько листов из папки. — Обещаю, никому не скажу, что это я их уговорил. Вся слава ваша. А вы пока на третий поднимайтесь, там семейные живут. Вот с ними у вас разговор может и пойдет.
— Ладно. — Софья огляделась, все еще не понимая, куда исчезла голая женщина. Вошла в одну из квартир? Она снова повернулась к Виталию Антоновичу, но его уже не было рядом, а с лестницы доносился звук торопливых шагов. Софья двинулась следом.
Одной ступеньки не хватало. Сквозь прореху виднелся нижний пролет, весь в табачном дыму, как в тумане. Софья осторожно перешагнула дыру и поднялась выше.
Третий этаж оказался близнецом второго. Тот же длинный тамбур с наглухо закрытыми дверями, те же тускло мигающие лампы. Выцветший рисунок линолеума, брошенного поверх растрескавшегося паркета, показался Софье знакомым. Она несколько секунд разглядывала его, а когда подняла глаза, увидела посреди пустого коридора девочку на трехколесном велосипеде.
Заметив Софью, девочка развернулась и покатила в обратную сторону. Маленькие колеса подпрыгивали на слежавшихся складках линолеума, кисточки на руле болтались из стороны в сторону.
— Эй, погоди! — Софья окликнула ребенка и поспешила за удаляющимся велосипедом. — Ты из какой квартиры? Где твоя мама?
Девочка молча крутила педали, потом свернула в сторону. Софья последовала за ней.
Открывшееся взгляду помещение было темным. Вдоль стены тянулся ряд одинаковых газовых плит, судя по слою грязи и пыли — давно не работающих. На некоторые кто-то сверху приспособил квадратные электрические плитки, на других громоздились старые кастрюли и ведра. В углу из стены торчала труба, заменяющая кран, и вода из нее монотонно капала в ржавую мойку. Свет на потолке не работал, окно наполовину завесили одеялом. Только влажное белье на растянутых от стены к стене веревках говорило о том, что это место обитаемо.