Ожог от зеркала
Шрифт:
– Анна одна. С тех пор как Семёна убили, она ни на кого не смотрит.
– Какого Семёна?
– Ты его не застал. Это два года назад было. Они хотели пожениться.
– Вот. Я ж о том и говорю. Живые же люди.
– Тогда уходят оба. Рыцарь и семья несовместимы. Потому и набирают в башню только тех, у кого родни не осталось.
Молодой всадник почесал затылок. Затем попытался расправить сбившийся завиток световой брони. Уже по этому движению можно было определить новичка, ещё не привыкшего к боевому облачению. То, что выглядело как напитанная светом ткань, вовсе не было тканью и пальцами, соответственно,
– А как Анна попала в рыцари? – снова полюбопытствовал стремянной.
– У неё и спроси.
– Да ну. Как-то неудобно. Знаешь, так скажи. Или секрет?
Рыжий рыцарь замялся. С минуту размышлял, допустимо ли вот так, за глаза, обсуждать женщину-звеньевого, но решил, что вопрос не выходит за рамки дозволенного.
– В общем, почти обычно. Для рыцарей, конечно. В Орден ведь принимают только тех, кто сквитался с обидчиками. Душегубами или ворами. Но меры человеческой не преступил. Так и с тобой было. И со мной. И с Анной.
– Но всё-таки. Она ведь женщина. И явно боярских кровей.
Андрей вдруг напрягся, провожая взглядом неприметную парочку прохожих, но уже через мгновение снова расслабился.
– Что ты спросил? Да, из благородных. Древний род. Но прямой родни у неё не осталось.
– Понятно, иначе бы не взяли.
– Ну да. Там ссора была, вражда кровная, как часто бывает у бояр. И то ли кто-то подослал к ним воров, то ли сами они на добычу позарились, только забрались к ним в дом сразу человек восемь. Шайка целая, лихие люди.
– И что?
– Сторожей врасплох застали, брата у Анны зарезали, родителей... А она наверху спала, спустилась, когда внизу уже всё в крови плавало. Одного только брат успел на пику насадить. Со стены сдёрнул, знаешь, иногда оружие для красоты развешивают.
– А она? Девчонка же?
– Девчонка, да из боярских детей. Она с детства особому бою обучалась. По-благородному называется «крылья дракона».
– Это ведьмины крылья, что ли?
– Ну да. Ты думаешь, почему она уже звеньевая? Ей же тридцати ещё нет.
– И я ж то же – какой из бабы воин.
– Но-но. Ты за текстом-то следи.
– Ну, в смысле – из женщины.
– Из женщины, – эхом повторил Андрей, снова о чём-то задумавшись и будто смакуя губами это слово. Нити разговора он, однако, не потерял. – Из женщины боец обычно гибче, но слабей. В целом хуже, чем из мужчины. Вон Светлана, например. Ничего особенного. Боец как боец. Бердышом воевать не сможет.
– И что же Анна? Нешто одна от семерых отбилась? – В голосе стремянного сквозило восхищение.
– Не только отбилась, – сумрачно выдохнул Андрей. – Четверых она там на месте и положила. Пятый по горячке пробежал немного и помер за воротами, кровью истёк. А двое ушли.
– Всё-таки ушли.
Андрей укоризненно посмотрел на собеседника.
– Ты никак сказок про «ведьмины крылья» наслушался. Уж летать-то на них нельзя. И если народ драпанул в разные стороны, то догнать всех сразу не получится.
– Кстати, говорят, крыльями только баб... женщины владеют, это правда?
– Не совсем, – покачал головой Андрей. – Но действительно чаще женщины.
– А магов они тоже так могут... Ну, крыльями?
Андрей покачал головой.
– Не, с магами сложнее. Я не знаю деталей, но чем сильнее маг...
– Погоди. – Молодой рыцарь тронул Андрея
Возле забора сидел оборванный мальчуган со следами побоев на грязном теле.
– Он не жалуется, – зевнул Андрей. – А если нет жалобы, нет и повода к беседе.
– Разве мы не можем просто его расспросить?
– Можем, пожалуй, – согласился старший пары.
Два всадника в световой броне подъехали к избитому мальчонке, что при их появлении ещё больше вжался в забор.
– Кто тебя обидел, малыш? – спросил молодой рыцарь.
– Никто. Я с качели упал, – буркнул мальчишка и демонстративно повернулся к рыцарям спиной.
Андрей пожал плечами.
– Ну вот и всё, – сообщил он напарнику. – Нашей помощи он не хочет.
– Но он же врёт, – возмутился молодой рыцарь.
– Ну и что? Нарушения никто не видел, мальчик не жалуется, а навязывать помощь мы не должны. Может, сам собирается поквитаться или обидчика жалеет.
– Или не любит наш корпус.
– И такое может быть, – меланхолично сказал Андрей, направив коня дальше. – Люди не любят исполнителей закона. Но без закона они толпа.
– Ты как? – Взгляд Никиты был пропитан тревогой.
– Нормально. – Тарас решил до конца держать лицо. Один хрен, чего зря плакаться.
– Точно нормально?
– Не отвлекайся. Пиши давай. – Тарас снова включил хрон, не жалея больше веретена. Преисполненный сомнений Никита открыл конспект.
– Зеркала, их аналоги в природе и социуме. – Преподаватель раскачивался с носков на пятки, рассматривая аудиторию, и Тарас предпочёл прикрыть глаза. Его мутило. – Как вы уже знаете, белок подобен стеклу. Созданный высшим разумом сложнейший вещественный расплав, призванный и способный отражать тонкую энергию. Именно это отражение наполняет белок жизнью. Тончайшее, ускользающее качество – извините, обыденного языка не хватает, чтобы передать всю красоту этого солнечно-снежного блика, – без которого вы увидите труп, самый обычный труп, белковый и химически неотличимый. Соответственно, любая работа по созданию зомби связана с блокировкой этого блика – тело функционирует на остаточных реакциях, потом химическое движение угасает. – Бакалавр выдержал хорошо рассчитанную паузу, даже Тарас поднял на него тоскливый взгляд. – Чернь не отличает магические зеркала, совершенно не понимая их сути. Вам уже рассказывали о свойствах амальгамы, о структурных особенностях стекла и прочих полутехнических нюансах. Но глубинная суть магии заключается в другом. Кроме зеркал оптических, способных преломить и отразить световую волну, нужно зеркало создателя или воспринимающая часть. Обычно это зрачок человеческого глаза. Именно эта особая функция выделяет глаз у любого человека.
Кто-то впереди поднял руку.
– Непонятно, – сказал бакалавр. – Ну конечно, непонятно. Под выделением я подразумеваю неизменность размеров роговицы на протяжении всей жизни человека. С момента отражения в человеке Творца, то есть примерно с четырёх лет – в простонародье этот возраст характеризуется как «самосознание», и до самой смерти, несмотря на значительное изменение всех других размеров тела, эти пропорции глаза остаются константой. Мало того, эта величина одинакова для всех людей – чёрных, белых, жёлтых, взрослых, детей и стариков.