Озомена
Шрифт:
– Погоди, а почему к нам не присоединилась мама? И где Мерси?
– У мамы разболелась голова, но она скоро подойдет. Хочешь курицу карри?
Вроде ее не было на столе, но как по мановению волшебной палочки появляется блюдо с курицей карри – такая желтая маслянистая вкуснятина с гарниром из картошки с овощами, все как готовит мама. И это единственное блюдо, которое именно так и готовит моя мама. В желудке урчит – мол, давай, корми меня скорей, но я не обращаю на него внимания.
– Ты не мой папа, – вдруг заявляю я.
– Да что ты такое говоришь, моя милая Сакхара? – Папа смотрит на меня, разговаривает со мной, но руки его вроде как двигаются сами по себе, словно он их не контролирует: одна рука
– Хватит уже притворяться, – говорю я.
Отец смеется.
– Какая ж ты у меня упрямая, золотце мое. Я очень горжусь тобой. Кстати, ты не устала? Давай папочка поухаживает за тобой.
– Ты не мой папа! – Я даже не повышаю голоса, но вся комната сотрясается, словно и она, и мы вместе с нею находимся в картонной коробке, которую кто-то куда-то несет.
– Не надо кричать, солнышко, ведь у твоей мамы голова болит, хоть ее пожалей.
– Мой папа не скажет «у твоей мамы». Он просто называет ее «мамой», как и я.
Псевдопапа замирает на секунду, вдруг меняется в лице и берет стакан с налитым для меня соком.
– Ведь все это для тебя, а ты отказываешься. Неудивительно, что ты ходишь по рынку и попрошайничаешь, чтобы тебе дали хотя бы десять найр. – Он отпивает немного моего сока, и цвет у него стал какой-то странный – такой нормальные люди не пьют.
И тут я открываю рот и кричу. Платье само собой слетает с меня и рвется на куски. У стола, что ломился от множества блюд, подламываются ножки, и вся еда разлетается по комнате – жареные бананы, салат, минеральная вода, сок. Потолок весь забрызган кашей, словно кровью. Рис вываливается на пол, часть рисинок попадают мне на кожу, в волосы, и мне становится щекотно. Но это оказывается не рис, а личинки. Я опять кричу, пытаясь стряхнуть с себя эту гадость. Некоторые лопаются, измазав мои руки слизью. А псевдопапа все подбрасывает и подбрасывает рис в воздух, и этот рис расползается по комнате.
Я просыпаюсь, уткнувшись носом в бетонный пол. Слюна во рту липкая и тягучая, как суп из окры, который растягивали на много дней, несколько раз подогревая на огне. Я прислушиваюсь к звукам улицы. Из-под двери пробивается тусклая полоска света. Должно быть, сейчас вечер. И как я могла так долго проспать? В комнате жарко, тут надышали два человека – я и мама. Моя нижняя губа разбита. И я вся чувствую себя разбитой.
Глава 6
Ножницы царапают затылок, Озомена морщится, но сидит смирно. Она привыкла, что поход к парикмахеру – дело болезненное. Ведь твои волосы скручивают, заплетают в тугие косички, после чего на коже могут даже остаться болячки. Иные парикмахеры, не выпуская расчески из рук, могут даже стукнуть ребенка, чтобы он не ерзал, но ее бог миловал от такого. Некоторые родители даже подкупают своих чад сладким, только бы они пошли к парикмахеру, но Приска никогда не потакала дочерям.
И вот она смирно сидит на стуле, пока братец Али промокает порез на ее шее обрывком бумажного полотенца и бормочет:
– Прости, ох, прости, у тебя такая нежная кожа.
Ничего себе объяснение.
Приска видит через зеркало, как братец Али озабоченно хмурится, беспокоясь, что ему влетит от Приски. Озомене хочется сказать, что не стоит так волноваться, она его не выдаст.
Наконец падает последняя
– Ну что, тебе нравится, аби? [41] Сейчас я придам прическе стиль, выбрею тебе узор. – Парикмахер изображает в воздухе замысловатую вязь, стараясь загладить свою вину.
– Нет, моя мама будет против, я ведь пойду учиться в среднюю школу.
– В самом деле? И где же?
– Это школа-пансион в штате Имо.
– Неужто федеральное учреждение? Прекрасно, прекрасно, – говорит братец Али, размахивая ножницами, словно волшебной палочкой. Озомена решила не уточнять насчет школы. Умные мальчики и девочки обычно и попадают в государственные колледжи – пусть братец Али думает, что так оно и есть. Он делает еще несколько пассов ножницами, затем озадаченно смотрит на полученный результат. – Давай-ка немного выстригу тебе затылок.
41
Аби – ласковое обращение к девочке.
– Хорошо, только не делайте из меня панка, – просит Озомена, от волнения совсем забыв, что для панковского стиля нужны более длинные волосы. Братец Али откидывает прядь волос с ее шеи и берется за дело, постоянно поворачивая ее голову то в одну, то в другую сторону. Его большой палец больно надавливает на мочку уха, словно он забыл, что имеет дело с живым человеком, а не тренировочной болванкой.
Заведение «Братец Али» расположено на главной улице города, рядом с крупным супермаркетом Jordinco. Конкуренты Али Thompson’s находятся буквально в нескольких метрах отсюда. Улица эта называется Ахалла Роуд: в одном ее конце – древний рынок Эке Ока, а в другом – современные банки, и все это взаимосвязано и поддерживает друг друга на плаву, когда займы и прибыль совершают свой магический круг. По тротуару плывут толпы пешеходов – через тусклое в пятнах зеркало Озомена видит движение на проезжей части: грузовики с апельсинами, пикапы, городские автобусы и желтые такси с полоской из черных шашечек от капота до багажника, что очень похоже на летящий пчелиный рой. Владельцы тачек мешают пешеходам, стараясь втиснуться хотя бы на край тротуара, под которым проходит водосток. В субботу санитарные службы отвалили несколько бордюрных камней в сторону, и под ними проглядывают сухие водоросли, покрытые коричневой коркой. В сезон дождей не дай бог наступить в такое место: именно сюда стекает вонючий и гнилой мусор, в котором происходит своя микроскопическая жизнь из бактерий, и на липкой поверхности всей этой гадостной жижи всплывают пузырьки. А во время наводнений любого неосторожного прохожего, решившего, что он идет по ровной твердой поверхности, может засосать с головой, а затем поток утянет его вместе с этой грязью на самое дно реки.
– Все, готово, – говорит наконец братец Али. Озомена поднимает голову и вдруг видит в зеркале подобие собственного отца. С довольной улыбкой братец Али подносит к затылку девочки ручное зеркало, демонстрируя результат сзади.
– Здорово же, правда?
Озомена издает булькающий звук, ей хочется разрыдаться. Братец Али сделал ей стрижку как у папы, это стиль ее папы.
– Я стала похожа на панка, – расстроенно говорит Озомена. Она крутит головой, стараясь разглядеть себя под всеми возможными углами. Стрижка вышла мальчишеской и совершенно не сочетается ни с лицом, ни с формой головы.