Озон

Имя Франсуа Озона вот уже лет двадцать на слуху у любителей кино; он – один из самых известных современных французских режиссеров. Еще недавно почитавшийся молодым, Озон недавно встретил свое пятидесятилетие, но для мужчины это не возраст, и он по-прежнему работает в интенсивном темпе, снимая практически по фильму в год.

Озон стал настоящей культовой фигурой в России. Здесь были показаны все его фильмы, не раз он сам их представлял, здесь сформировалась его верная и преданная аудитория. Русский взгляд на Озона несколько отличается

В то же время Франсуа Озон как мало кто наплодил по отношению к себе скептицизма и неприятия, часто иррационального. Кто-то не может простить, что он начинал в недрах гей-культуры, кто-то – что предал эту маргинальную культуру и ушел в мейнстрим. Одни считают его творчество слишком легковесным, другие – эстетским, третьи – безвкусным. Ему завидуют – чему конкретно, не совсем понятно, но так принято.

Его картины попадают в конкурсы больших фестивалей, но редко выигрывают. «8 женщин» – одна из эмблем кинематографа рубежа веков – появилась в конкурсе Берлинале, и только усилия Ренаты Литвиновой, оказавшейся в жюри, заставили дать «Серебряного медведя» коллективу из восьми актрис – одного на всех. Аргумент «против» звучал и продолжает звучать: Озон и так успешен, зачем его еще поощрять призами? Со временем он привык к этому, перестал переживать и обижаться. Главное для него не призы, а возможность работать – а он ее всегда находит.

Этот режиссер интересен не только сам по себе, но и тем, что через его творчество наглядно просматривается слом эстетики мирового кинематографа на переходе от XX к XXI веку. В книге можно узнать и об этом, но в первую очередь это рассказ о кинематографисте, чьи работы способны доставлять зрителям чистое безыскусное удовольствие.

АВТОР ВЫРАЖАЕТ БЛАГОДАРНОСТЬ: Раисе Фоминой, которая прорубила российским зрителям окно в мир Озона, а ему – в Россию; агентству «Интерсинема»; интеллектуальному клубу «418»; Юлии Скворцовой.

Именно так, как эта глава – «Глоток Озона», – называлась моя статья 2000 года в газете «Коммерсантъ», которую я позволю себе привести целиком:

Еще два-три года назад имени Франсуа Озона в России не знал никто, кроме десятка кинокритиков, колесящих по международным фестивалям. А за пару лет до этого даже у себя во Франции этот режиссер был известен в довольно узких кругах. Известен как автор короткометражек с фривольным изображением молодежных нравов. Вот, к примеру, сюжет под названием «Девственники»: двое парней, лежа в постели, признаются, что один никогда не спал с мужчиной, а другой – с женщиной.

И вдруг как прорвало. Сразу четыре полнометражных фильма Озона прошумели в Каннах, Венеции, Берлине и Сан-Себастьяне (два последних – в конкурсе). Не будет большим преувеличением сказать, что 2000 год прошел под знаком Озона. 33-летнего режиссера стали сравнивать с Бунюэлем и Годаром, а после фильма «Под песком» – с Антониони. Ему удалось поставить фильм «Капли дождя на раскаленных скалах» по сценарию Фасбиндера, что породило еще одно лестное сравнение. Заговорили про особую «зону Озона», которую он успел обжить в современном кино.

Столь же стремительно произошло вторжение Озона в Россию. В модных барах и клубах Москвы (не без творческих усилий российских прокатчиков) на столах появились спички с надписью «Другое кино» и с кадрами из трех фильмов Озона. Еще на этикетках были эпитеты: дерзкий, скандальный, провокационный, сексистский. Народ заинтересовался. Озон тем временем посетил фестиваль в Петербурге и заявился в Москву.

Все три представленные им картины очень разные, но есть и общий мотив. Один из поворотных пунктов «Крысятника» (оригинальное название Sitcom – «Мыльная опера») – когда юный отпрыск добропорядочного семейства объявляет, что он гомосексуал. Любовный мужской альянс образует завязку «Капель дождя…» Латентное тяготение к сильному полу открывает в себе и один из «Криминальных любовников» – даром что совершил зверское убийство ради прелестей своей одноклассницы.

Но хотя Озон – участник и лауреат нескольких гей-лесбийских фестивалей, на самом деле совсем не только это определяет особую нишу, которую молодой режиссер всего с тремя полнометражными фильмами успел занять в современном кино. После широко разрекламированной (и прежде всего во Франции, стране cin'ema d’auteur) Смерти Автора остались единичные, рассеянные по киномиру «проклятые поэты» – экстремальные персонажи, выбивающиеся из ряда вон своим анархизмом, мессианизмом и / или гомосексуальностью. Впрочем, они были всегда, иногда даже во Франции, породившей Верлена и Рембо, но чаще в менее картезианских странах. Таким был Пазолини, таким был Фасбиндер, таким был Джармен.

Озон – воспитанный молодой человек с благополучной биографией – внешне никак не напоминает этих монстров рока – не в музыкальном, разумеется, смысле слова. И все же он близок к этим «цветам зла». Фильмы Озона отличаются давно забытым качеством – кричащей искренностью, которая пробивается сквозь стилизаторский холодок и постмодернистскую иронию. Каждый такой фильм – это крик души и содрогание тела, это вопль юношеского одиночества в мире закоснелых правил и политкорректных стереотипов.

В отличие от датских и других «догматиков», Озон не играет в целомудрие, и если прикрывает наготу чьими-то одежками, это, как правило, благородные туники классического авангарда – того же Бунюэля, того же Годара, того же Фасбиндера. Это – рудименты преданного проклятьям модернизма, который еще не обзавелся спасительной приставкой «пост-».

Искренность куда более неприлична в наше время, чем однополая любовь. Озон – один из самых обнаженных, самых неприличных режиссеров. Этим он смущает многих критиков, которые не знают, как к этому сомнительному фрукту относиться. В фруктах всегда видится что-то неприличное, не так ли?

И еще я обнаружил в своем архиве несколько наивный пассаж об Озоне того периода, когда мы его только открывали:

Предлагая московской публике глоток Озона, наши прокатчики проявили не только смелость, но и мудрость. Взятые по отдельности, фильмы этого режиссера кажутся более или менее удачными эпатажными экспериментами. Вместе они попадают в художественное поле, которое раньше мы бы назвали авторским, а теперь – вместе с прокатчиками – пользуемся более современным определением: арт-хаус линия «Другое кино».

Озон, будучи студентом парижской киношколы La F'emis, и еще долго после этого ходил в коротких штанишках короткометражного кино.

«СЕМЕЙНАЯ ФОТОГРАФИЯ» (1988) После семейного ужина все расходятся по своим делам: дочь делает уроки, мать читает, отец прилег поспать. А сынуля тем временем готовит план убийства своих родных. Мамашу он травит ядом, сестре всаживает ножницы в спину, а папу душит подушкой. Затем перетаскивает трупы в гостиную и усаживает на диване, чтобы сделать фото в семейном кругу.