Озорные рассказы. Все три десятка
Шрифт:
Сверх того, Людовик посылал своего куманька за потаскухами для своих приятелей или за людьми, которые могли бы принять участие в забавах, придуманных его дружками да Николь. Турские жители всегда с готовностью служили Людовику, а король приказывал им помалкивать, вот почему о времяпрепровождении короля стало известно только после его смерти.
Игра «Поцелуй меня в зад» была, как уверяют, придумана сим славным государем. И пусть мне придётся отвлечься от основного предмета этого рассказа, я объясню вам, что это такое, потому что игра сия доказывает, сколь весёлым и разносторонним нравом отличался наш король.
В Туре жили три скупца: первым среди них был довольно известный мэтр Корнелиус. Второго звали Пекар. Он торговал украшениями, мраморной бумагой
46
Лёден Оливье (1428–1484; настоящее имя – Оливье Некер) по прозвищу Оливье Дьявол – один из главных советников Людовика XI. Был камердинером, цирюльником и порученцем дофина, а затем и доверенным лицом короля. За заслуги получил дворянство и титул графа де Мелена. После смерти короля был заключён в тюрьму, приговорён к смерти и повешен.
47
Лабалю Жан (1421–1491) – кардинал (с 1467 г.) и дипломат, епископ Анжера, государственный секретарь и первый советник Людовика XI. В 1469 году за государственную измену был заключён в железную клетку, которая была его же изобретением, и просидел в ней 11 лет, после чего папа римский добился его освобождения.
48
Дюнуа Жан де (1402–1468) – граф Дюнуа, или Орлеанский бастард, внебрачный сын герцога Людовика I Орлеанского, военный и государственный деятель, соратник Жанны д’Арк, поначалу противник, а затем союзник Людовика XI, ставший председателем совета реформ на благо общества.
– Пора позабавиться, друзья мои! Думаю, мы повеселимся, коли поглядим, что станет со скопидомом, ежели показать ему мешок золота и не дать его заграбастать! Эй, кто-нибудь!
Тут же явился слуга.
– Ступай за моим казначеем, пусть немедля принесёт шесть тысяч золотых, да пошевеливайся! Потом именем короля хватайте и тащите сюда моего друга мэтра Корнелиуса с Лебяжьей улицы, Пекара и старого Маршандо.
Засим они продолжили пить и серьёзно обсуждать вопрос о том, какая женщина лучше – с душком или со всех сторон помытая, худая или в теле, и поскольку там был цвет учёности, решили, что лучше та, что принадлежит мужчине вся, подобно блюду с горячими мидиями, и ровно тогда, когда Господь пошлёт оному мужчине благую мысль к ней приобщиться. Потом кардинал вопросил, что для женщины важнее: первый поцелуй или последний. На что Бопертюи отвечала, что последний важнее (потому как женщина знает, что теряет), чем первый, ибо тогда ей ещё неведомо, выиграет ли она что-нибудь или нет. Вот во время этих и им подобных бесед, содержание коих история, к великому сожалению, не сохранила, принесли шесть тысяч экю золотом, что равняется сегодняшним трёмстам тысячам франков, ибо, как верно замечено, всё на свете мельчает. Король приказал выложить деньги на стол и подать больше свету, и золото засверкало точь-в-точь как невольно загоревшиеся глаза королевских сотрапезников, кои рассмеялись, друг на друга глядючи, хоть и было им не до смеха. Долго ждать не пришлось, слуга привёл бледных и до полусмерти перепуганных скупцов. Один лишь Корнелиус, который хорошо знал королевские причуды, сохранял присутствие духа.
– Итак, друзья мои! – сказал Людовик. – Посмотрите на эти червонцы.
Трое скряг пожирали
– Это вам, – добавил король.
При этих словах скряги, хоть и не в силах были оторвать глаз от кучи золота, начали искоса поглядывать друг на друга, и гости скоро поняли, что эти старые обезьяны по части кривлянья всех превосходят, ибо физиономии у них стали почти так же забавны, как у кошки, лакающей молоко, или как у девицы перед свадьбой.
– Да! – продолжил король. – Всё достанется тому, кто, погрузив руку в кучу золота, три раза скажет двум другим: «Поцелуй меня в зад!» Но ежели при этих словах он не будет так же серьёзен, как сыщик, оседлавший свою соседку, ежели хоть самую малость улыбнётся, то заплатит сто экю госпоже Николь. Однако повторюсь, каждому дозволяете я сделать три попытки.
– Я выиграю! – промолвил Корнелиус. Будучи голландцем, он открывал рот и улыбался так же редко, как часто открывалась и хохотала задница Николь.
Мэтр смело возложил руку на кучу золотых, как бы проверяя их пробу, и с силой сжал в кулаке несколько монет, но, как только взглянул на двух скупцов, опасавшихся его голландской основательности, и собрался вежливо сказать: «Поцелуйте меня в зад!», они хором промолвили: «Будьте здоровы!», как если бы он чихнул. Все рассмеялись, и Корнелиус последовал общему примеру. Когда же за червонцы взялся виноградарь, он почувствовал, что не в силах удержаться, и прыснул так, что смех вырвался изо всех пор его похожего на шумовку лица, словно дым из щелей печной трубы. Старик не смог вымолвить ни слова. Настала очередь лавочника, который всегда не прочь был позабавиться. Губы его сжались, точно верёвка на шее висельника, он стиснул в ладони золотые, оглядел всех зрителей и даже короля и сказал насмешливо: «Поцелуйте меня в зад!»
– Он у тебя грязный?
– Извольте убедиться сами, – глазом не моргнув, отвечал ювелир.
Тут король испугался за свои экю, ибо Пекар хорошо начал и уже в третий раз собирался открыть рот, но Бопертюи сделала вид, что согласна воспользоваться его предложением, и Пекар фыркнул и расхохотался.
– Как тебе удалось, – спросил его Дюнуа, – остаться серьёзным перед такой горой золота?
– О, монсеньор, во-первых, я подумал об одной из моих тяжб и о суде, который состоится завтра, а во-вторых, о моей жене – жуткой старой перечнице.
Страстное желание завладеть внушительной суммой заставило всю троицу предпринять ещё одну попытку, и король почти целый час забавлялся, глядя, как они корчились, кривлялись, бормотали, скребли животы и, будучи людьми, привыкшими брать, а не давать, побагровев от досады, отсчитывали по сто экю и вручали их госпоже Николь.
Когда они удалились. Николь обратилась прямо к королю:
– Сир, позвольте мне тоже попробовать.
– Клянусь Пасхой! – воскликнул Людовик. – Нет, я охотно поцелую тебя сам и за меньшую сумму!
И вот таким бережливым он был всегда.
Однажды вечером толстый кардинал Лабалю в нарушение всех церковных канонов на словах и на деле стал приставать к Бопертюи, однако, к счастью для неё, эта ловкая кумушка была из тех, кому палец в рот не клади.
– Остерегитесь, кардинал, – сказала она. – Король елея не любит!
Затем явился Оливье Лёден, которого она тоже не захотела слушать, и в ответ на вздор, который он нёс, сказала, что спросит у короля, как ему понравится, ежели Оливье её побреет.
Поскольку этот самый цирюльник не просил сохранить в секрете его ухаживаний, она заподозрила, что всё это очередные королевские хитрости и что именно друзья заставили короля усомниться в её верности. Однако Людовику она отомстить не могла и потому решила отыграться по меньшей мере на его приспешниках, одурачить их и заодно позабавить короля своей проделкой. И вот однажды вечером, когда они собрались к ней на ужин, в её дом пришла одна женщина, которая желала поговорить с королём. Эта влиятельная дама хотела испросить у короля милости для мужа своего, и после приключения, о котором я расскажу, она получила всё, о чём просила.