Шрифт:
Отмстить неразумнымъ Хозарамъ:
Ихъ села и нивы, за буйный набгъ,
Обрекъ
Съ дружиной своей, въ Цареградской брон,
Князь по полю детъ на врномъ кон.
Изъ темнаго лса навстрчу ему,
Идетъ вдохновенный кудесникъ,
Покорный Перуну старикъ одному,
Завтовъ грядущаго встникъ,
Въ мольбахъ и гаданьяхъ проведшій весь вкъ.
И къ мудрому старцу подъхалъ Олегъ.
«Скажи мн, кудесникъ, любимецъ боговъ,
Что сбудется въ жизни со мною?
И скоро ль, на радость сосдей-враговъ,
Могильной засыплюсь землёю?
Открой мн всю правду, не бойся меня:
Въ награду любаго возьмешь ты коня».
А княжескій даръ имъ ненуженъ;
Правдивъ и свободенъ ихъ вщій языкъ,
И съ волей небесною друженъ.
«Грядущіе годы таятся во мгл:
Но вижу твой жребій на свтломъ чел.
Запомни же нын ты слово мое:
Воителю слава отрада;
Побдой прославлено имя твое;
Твой щитъ на вратахъ Цареграда;
И волны, и суша покорны теб;
Завидуетъ недругъ столь дивной судьб.
И синяго моря обманчивый валъ
Въ часы роковой непогоды,
И пращъ и стрла, и лукавый кинжалъ
Щадятъ побдителя годы…
Подъ грозной броней ты не вдаешь ранъ;
Незримый хранитель могущему данъ.
Онъ, чуя господскую волю,
То смирный стоитъ подъ стрлами враговъ,
То мчится по бранному полю,
И холодъ, и сча ему ничего:
Но примешь ты смерть отъ коня своего».
Олегъ усмхнулся; однако чело
И взоръ омрачилися думой.
Въ молчаньи, рукой опершись на сдло,
Съ коня онъ слзаетъ угрюмой,
И врнаго друга прощальной рукой
И гладитъ, и треплетъ по ше крутой.
«Прощай, мой товарищъ, мой врный слуга,
Разстаться настало намъ время:
Теперь отдыхай; ужъ не ступитъ нога
Въ твое позлащенное стремя.
Прощай, утшайся, да помни меня.
Вы, отроки-други, возьмите коня!
Въ мой лугъ подъ устцы отведите;
Купайте, кормите отборнымъ зерномъ;
Водой ключевою поите».
И отроки тотчасъ съ конемъ отошли,
А князю другаго коня подвели.
Пируетъ съ дружиною вщій Олегъ
При звон веселомъ стакана.
И кудри ихъ блы, какъ утренній снгъ
Надъ славной главою кургана…
Они поминаютъ минувшіе дни
И битвы, гд вмст рубились они.
«А гд мой товарищъ, промолвилъ Олегъ,
Скажите, гд конь мой ретивый?
Здоровъ ли? Все также ль легокъ его бгъ?
Все тотъ же ль онъ бурный, игривый?»
И внемлетъ отвту: на холм крутомъ
Давно ужъ почилъ непробуднымъ онъ сномъ.
И думаетъ: «что же гаданье?
Кудесникъ, ты лживый, безумный старикъ!
Презрть бы твое предсказанье!
Мой конь и донын носилъ бы меня».
И хочетъ увидть онъ кости коня.
Вотъ детъ могучій Олегъ со двора,
Съ нимъ Игорь и старые гости,
И видятъ: на холм, у брега Днпра,
Лежатъ благородныя кости;
Ихъ моютъ дожди, засыпаетъ ихъ пыль,
И втеръ волнуетъ надъ ними ковыль.
Князь тихо на черепъ коня наступилъ
И молвилъ: «спи, другъ одинокой!
Твой старый хозяинъ тебя пережилъ:
На тризн, уже недалёкой,
Не ты подъ скирой ковыль обагришь
И жаркою кровью мой прахъ напоишь!..
Мн смертію кость угрожала!»
Изъ мертвой главы гробовая змія,
Шипя между тмъ выползала;
Какъ черная лента вкругъ ногъ обвилась:
И вскрикнулъ внезапно ужаленный князь.
Ковши круговые запнясь шипятъ
На тризн плачевной Олега:
Князь Игорь и Ольга на холм сидятъ;
Дружина пируетъ у брега;
Бойцы вспоминаютъ минувшіе дни
И битвы, гд вмст рубились они.