Пациентка
Шрифт:
Шулер мгновенно перестал вопить, а охранники насторожились и даже перестали его мутузить.
— Продолжайте, — махнул им рукой Бергман. — Это не по вашу душу.
Когда Нэнси привезли домой, она первым делом плюхнулась в ванную. Шипя от боли, отмыла содранные об асфальт коленки, рассмотрела огромные синяки, рассыпанные по всему телу, хорошенько откисла в теплой, насыщенной ароматическими добавками воде, а едва собралась вылезать, как в комнатах послышалась беготня.
«Джимми
— Ма! Это мы приехали! — задорно крикнула откуда-то из холла Энни. — Где ты, ма?!
— В ванной, Энни! — отозвалась Нэнси. — Подожди, я сейчас выйду…
— А что у нас поесть? — тут же вторил сестренке Рональд и, было слышно, хлопнул холодильником.
— Я приготовлю! — через дверь пообещала Нэнси.
— Тебе мать варенья передала, — подключился к детям Джимми. — Куда поставить?
— Где-нибудь на кухне! — уже зверея, отозвалась она и, поскуливая от внезапно проснувшейся боли во всем теле, выбралась из ванной. Обернула голову полотенцем, накинула длинный, скрывающий побитые коленки махровый халат и, стараясь не хромать, вышла в холл.
Все трое дружно сидели на диване перед новым телевизором.
— Могла бы и заранее приготовить чего, — явно осмелев после такого подвига, как самостоятельная поездка к теще за детьми, проворчал Джимми, — знала же, что мы приедем…
— Знала, — кивнула Нэнси. — Просто мне немного не до того было. Уж извини…
Весть о происшествии в оружейном магазине разнеслась по городу как верховой пожар — стремительно и неотвратимо. Говорили разное, однако все сходились в одном: там, за стеклянными витринами магазина, произошел непоправимый конфликт между главами двух сильнейших кланов города. По крайней мере, то, что у Висенте была сильно разбита рожа, знали практически все. Это по итальянским родовым законам означало одно — беспощадную вендетту.
А вот участие полиции в этом конфликте трактовалось по-разному. Одни считали, что Бергман пытался не допустить кровопролития; другие думали, что все дело в некоей женщине, которую Карлос взял в заложницы. Причем обыватели сходились в своей оценке роли неведомой женщины, считая ее — не больше, не меньше, как любовницей Висенте Маньяни. Хотя что могла делать любовница на разборках лидеров?
Только одно было непреложным фактом: все полицейские как один по поводу этого инцидента хранили гробовое молчание.
Ни через их жен, ни через их детей не удавалось узнать ровным счетом ничего.
Кипели страсти и в кабинете мэра. Сорванная сделка по продаже своей доли практически неликвидных, технологически безнадежно отставших фабрик чуть не свела Хьюго Тревиса с ума, и если бы не опасения навлечь на свой город куда как худшую беду, чем туповатый начальник полиции, — Федеральное бюро расследований, — Тревис избавился бы от Бергмана безо всякого
— Что теперь делать будем, Тедди? — тоскливо спросил он своего недалекого подчиненного. — Ты хоть понимаешь, как ты меня подставил?
— Меня самого подставили, — мрачно вздохнул Бергман. — И главное, не пойму, кто…
— Так разберись! — начал раздражаться мэр и тут же обреченно махнул рукой. — Впрочем, нет, лучше не надо, — и так уже дел наворотили: за год не разгрести.
— По-хорошему, надо Висенте с Карлосом мирить, — признал неоспоримое Бергман. — Иначе нам всем здесь места будет мало.
— Я их уже один раз помирить попытался… Я — пас. — Мэр упреждающе поднял вверх ладони.
— А все равно деваться некуда… — покачал головой Бергман. — Посадить я никого из них не посажу; значит, надо мирить.
Мэр задумался.
— Ладно… я попытаюсь по своим каналам хоть какую-то информацию добыть, но только у меня к тебе просьба: без меня — ни шагу. Ты понял?
Бергман поморщился; ему такаяперспектива претила.
— Понял…
— Только учти, я это всерьез, — тихонько постучал кулаком по столу мэр. — Ни шагу означает ни шагу.
Бергман печально закивал. Он и сам никакой альтернативы, кроме как прислушиваться к мэру, для себя не видел.
Джимми узнал о происшедшем уже на следующее утро — едва вышел на работу и впервые за много лет приехал обедать домой. Сверкнул глазами в сторону подстригающей розы супруги и… ничего не сказал. Поел то, что она приготовила, вышел, снова глянул в ее сторону и снова — молчок, словно она была прокаженной или неприкасаемой.
А вечером к ним домой приехала Роуз.
— Нэнси, — без стука, словно своя, вошла она в холл, — можно тебя на минутку?
Нэнси замерла, а потом опомнилась и бросила взгляд на Джимми. Тот напряженно пялился в телевизор.
— Что ж… пошли наверх, — прикусила губу Нэнси. — Поговорим…
Чтобы не разговаривать в саду или на глазах у вездесущих детей, они поднялись по лестнице на второй этаж, зашли в супружескую спальню, и только тогда Роуз полезла в сумочку и достала большую черную кассету.
— Что это?
— У одного типа отобрала, — сухо отозвалась Роуз. — Здесь видеозапись того, что произошло.
По спине Нэнси промчался холодный вихрь. Она знала, как рискует Роуз, передавая ей прямые улики уголовного дела, — в том, что уголовное дело по факту ее захвата уже заведено, Нэнси не сомневалась.
— Зачем? Зачем ты это сделала?
— Не переживай, — отмахнулась любовница ее мужа. — Никто не знает, да и уголовного дела не будет.
— Как не будет? — обомлела Нэнси.
— Точно, — уверенно кивнула Роуз. — Бергман чего-то боится. Наши говорят, что мэр на него собак спустил.