Пацифист
Шрифт:
Капитан Уинклер был блестящим молодым выпускником Гарварда, которому генерал не доверял, не без оснований подозревая его в том, что он больше ученый, чем военный. Однако он был единственным офицером, действительно понимавшим, что именно и как именно Карлу полагается делать. И когда капитан начал читать гостям лекцию, генерал с отвращением подумал, что тот смотрится в точности как проклятый школьный учитель.
Тактическая проблема, к которой капитан привлек внимание гостей, была сложной, но ответ на нее был известен всем, кроме Карла. То было сражение, завершившееся почти столетие назад, и когда капитан смолк, генерал из Бостона
– Готов поспорить, какой-нибудь проклятый южанин наверняка что-то нахимичил в машине, чтобы на сей раз победил Ли.
Все, однако, признали, что эта проблема – прекрасный способ проверить возможности Карла.
Считывающие устройства проглотили перфоленты, на панелях регистров замелькали лампочки, вокруг начались таинственные события.
– На решение этой проблемы, – гордо заявил капитан Уинклер, – потребуется около пяти минут.
И, словно из противоречия, затрещала машинка. Из нее выползла полоска бумаги, и капитан, весьма озадаченный неожиданным проворством Карла, прочел ответ. Челюсть у него немедленно отвисла на шесть дюймов, и он так и остался стоять, уставившись на листок, точно не веря собственным глазам.
– Ну что там?! – рявкнул генерал.
Капитан сглотнул, но дар речи к нему так и не вернулся. Нетерпеливо фыркнув, генерал вырвал у него листок. Тут настала его очередь изображать человека, которого хватил паралич, только, в отличие от своего подчиненного, он еще и изумительно покраснел от гнева. Несколько секунд он напоминал некую тропическую рыбу, вытащенную из воды, затем, не без легкой борьбы, загадочным ответом завладел пятизвездный генерал – самый старший по званию среди присутствующих.
Его реакция оказалась совершенно иной – он согнулся пополам от хохота.
Младшие офицеры еще минут десять оставались в неведении, но постепенно новости просочились от полковников к капитанам, а от них – к лейтенантам, и вскоре даже рядовые узнали замечательную новость.
Карл обозвал генерала Смита напыщенным бабуином. Точка.
И хотя с Карлом были согласны все, в такой ситуации надо было что-то делать. Что-то, несомненно, было неисправно. Что-то – или кто-то – отвлек внимание Карла от битвы под Геттисбергом.
– Где доктор Застенчивый?! – взревел генерал, обретя голос.
Но доктора под рукой не оказалось. Став свидетелем великого момента, он тихо и незаметно удалился. Потом, разумеется, последует возмездие, но оно стоило такого зрелища.
Отчаявшиеся техники очистили память и запустили тесты, заставив Карла выполнять сложные цепочки умножений и делений – компьютерный эквивалент «на дворе трава, на траве дрова». Карл справился с ними безупречно. Тогда ему задали простенькую тактическую задачку, какую даже лейтенант-новичок решил бы и во сне.
Карл ответил: «Прыгни в озеро и утопись, генерал».
И только тогда до генерала дошло, что ему противостоит нечто, выходящее за рамки Стандартной Операционной Процедуры. Перед ним находился механический бунтовщик – как минимум.
После нескольких часов тестирования стало наконец ясно, что же произошло. Где-то в ячейках памяти Карла затаилась восхитительная коллекция оскорблений, любовно собранная доктором Застенчивым. Он закодировал на перфоленте или записал в виде электронных импульсов все то, что хотел сказать генералу сам. Но сделал он не только это: столь простая задача была бы недостойна его гения. Он вставил в Карла нечто, что можно назвать схемой цензуры,
Следует признать, что через некоторое время техникам стало не менее интересно узнать, какое новое оскорбление Карл вывалит на генерала Смита, чем копаться в схемах компьютера. Карл начал с простых оскорблений и удивительных генеалогических предположений, после чего плавно перешел на подробные инструкции, даже самые невинные из которых нанесли бы немалый ущерб достоинству генерала, а более изобретательные – весьма серьезно угрожали бы его физической целостности. И то, что все эти послания немедленно после извлечения из машинки автоматически получали гриф «Совершенно секретно», служило для адресата малым утешением. Он знал с мрачной уверенностью, что эти листки станут хуже всего охраняемым секретом холодной войны и что ему пора подыскивать гражданскую профессию.
И эта ситуация, джентльмены, не изменилась до сих пор. Инженеры все еще пытаются отыскать дополнительные блоки, вставленные доктором Застенчивым, и они их, несомненно, отыщут – это лишь вопрос времени. Зато Карл пока остается несгибаемым пацифистом. Он совершенно счастлив, играя с теорией чисел, вычисляя таблицы логарифмов и решая арифметические проблемы в целом. Помните знаменитый тост: «За чистую математику – чтобы она всегда и для всех оставалась бесполезной»? Карл бы к нему присоединился…
Но едва кто-то делает попытку его перехитрить, он объявляет забастовку. Память у него замечательная, и надуть его невозможно. Он хранит данные о половине великих битв мира и способен немедленно распознать любую их вариацию. И хотя уже пытались замаскировать тактические задачи, представив их в виде математических проблем, подделки он распознает с ходу. И выдает очередной привет генералу.
Что же касается доктора Застенчивого, то с ним никто не смог ничего сделать, потому что у бедняги быстро случился нервный срыв. Доктор пострадал подозрительно вовремя, зато он, несомненно, имеет полное право утверждать, что давно уже находился на грани. По последним сведениям, он преподает матричную алгебру в теологическом колледже в Денвере и клянется, что начисто позабыл все, что происходило, когда он создавал Карла. Как знать, возможно, он говорит правду…
– Я выиграл! – неожиданно воскликнул сидящий в углу Чарльз Уиллис. – Посмотрите!
Мы столпились вокруг игровой доски. И верно – несмотря на все усилия машины, Чарли удалось проложить извилистый, но непрерывный путь от одного края доски до другого.
– Покажи, как ты это сделал, – попросил Эрик Роджерс.
Чарли смутился:
– Забыл. Я ведь не обращал внимания на ходы.
– Зато я обращал, – ехидно вставил Джон Кристофер. – Ты жульничал и делал по два хода подряд.
После его слов, как мне ни жаль это признавать, начался некоторый беспорядок, и Дрю ради восстановления спокойствия даже пришлось пригрозить применением силы. Не знаю, кто кого одолел в этой свалке, да это, пожалуй, и неважно. Потому что я склонен согласиться с тем, что сказал Парвис, когда взял электронную игровую доску и рассмотрел ее конструкцию.