Падающие звезды
Шрифт:
С контрольно-пропускного пункта донесся крик. Габриэль поднял бинокль. Один из солдат осмотрел запястья мужчины и девочки. Второй солдат уставился на какой-то ручной сканер.
Первый солдат жестом приказал мужчине отойти назад. Второй взял девочку за руку и повел ее мимо КПП. Она покачнулась, чуть не упав, и вскрикнула. Мужчина потянулся к ней, но солдат преградил ему путь.
Мужчина снова закричал, пытаясь добраться до девочки. Второй солдат поспешил с ней в сторону огромных белых палаток регионального медицинского центра.
Почувствовав
Незримая рука схватила Габриэля за грудь и сжала. Его охватила ярость. Как они посмели разлучить родителя с ребенком? Как они могли быть такими бессердечными? Что это вообще за место? Если бы у него было оружие, а еще лучше — танк, он бы ворвался туда и расстрелял всех солдат в пределах видимости.
— Вот почему у них усиленная охрана.
— Неужели мы ничего не можем сделать? — растерянно спросил Мика.
Габриэль узнал боль в его голосе. Там, где Габриэль чувствовал ярость из-за этой несправедливости, в мягком сердце его брата кровоточила душевная боль. Он не поддался желанию броситься к нему, как в детстве. То время давно прошло. Теперь мысли о любви к Мике приносили только сильную муку и прилив вины.
Габриэль покачал головой.
— Мы ничего не можем сделать. Только если у тебя нет желания покончить с собой, — выдавил он сквозь стиснутые зубы. О чем, по иронии судьбы, мечтал сам.
— Пойдемте. — Сайлас потрогал кобуру на боку. Габриэль заметил дрожь в его пальцах. С момента их приезда Сайлас превратился из язвительного и насмешливого в молчаливого и угрюмого парня.
Гонсалес постучал незажженной сигаретой по подбородку.
— Один из этих беспилотников может обнаружить тепло нашего тела.
Джерико повернулся к грузовику.
— Мы вне зоны действия их датчиков, но нам все равно надо убираться отсюда.
Элиза схватила его за руку.
— Мы не можем уйти. А как же Амелия?
— Ты видела то же самое, что и мы. — Ему хотелось смягчить удар, но в этом не было смысла. Все эти изнеженные представители элиты должны принять мир таким, какой он есть — холодным, жестоким, лишенным справедливости. В этом мире не существовало справедливости. Уже очень, очень давно. — Ты хочешь оставить ее там? Ты можешь больше никогда ее не увидеть.
Ее лицо напряглось.
— А как же лечение?
— Мама, — резко бросил Сайлас. — Мы ни за что на свете не оставим Амелию здесь. Ты это знаешь.
— Но иначе она умрет. — Бронзовая кожа Мики стала пепельной.
Габриэль прочистил горло. В глубине его мозга зашевелилась мысль, которая никак не хотела уходить. Но он не мог ее точно сформулировать.
— В этом месте есть что-то еще, нечто, вызывающее у меня беспокойство.
—
— Более чем. — Габриэль посмотрел вниз по дороге на корпус красного спортивного автомобиля. Все двери стояли открытыми. Сиденья были разрезаны, начинка высыпалась на пол. — Если мы хотим оставить здесь одного из наших, то должны точно понимать, что это за место.
Элиза обратила умоляющий взгляд на Джерико.
— Пожалуйста.
Джерико хрустнул костяшками пальцев.
— Хорошо. Мы все разузнаем. Но ничего не обещаю.
Глава 24
Уиллоу
Обняв брата впервые за девять дней, Уиллоу смахнула слезы. Она чувствовала себя странно в громоздком костюме индивидуальной защиты, словно все ее тело с головы до ног погрузилось в силиконовую перчатку, но Уиллоу согласилась бы на все.
Бенджи крепко сжал ее спину.
Сердце Уиллоу сильно забилось.
— Ой! Не сломай мне ребра. Ты становишься слишком сильным. — Она отстранилась, чтобы получше рассмотреть его лицо.
— Прости, Ло Ло. — Он одарил ее глупой, кривой ухмылкой, от которой у нее защемило сердце. Его глаза сверкали. Светло-коричневая кожа не побледнела и не горела от жара. Он сидел, скрестив ноги, на своей кровати, полный сил и энергии, в руках у него были потрепанные игральные карты, волосы, как обычно, взъерошены. Бенджи выглядел здоровым.
Они находились в белой палатке, установленной внутри небольшой комнаты, с воздушным шлюзом перед дверью и системой фильтрации воздуха. Казалось, стены палатки дышат, сжимаясь и разжимаясь по мере того, как застоявшийся воздух высасывался, а свежий поступал внутрь.
Пол палатки покрывал пластик. Здесь стояла кровать, на которой сидел Бенджи, раковина с несколькими контейнерами для биологически опасных веществ, небольшая тумбочка и единственный синий пластиковый стул.
— Ты поел? — спросила Уиллоу у Бенджи. — Хочешь, я принесу тебе что-нибудь? У них здесь есть настоящее масло. Представляешь? — Сегодня утром она помогала взбивать это масло вместе с маленькой девочкой Грейси и Анной, заведовавшей кухней. Уиллоу вычистила несколько стойл и покормила кур, а после обеда тренировалась в одиночестве. Сайлас и Джерико все еще выясняли, что происходит в медицинском центре Федерального агентства по чрезвычайным ситуациям.
При мысли о Сайласе ее пронзило чувство вины. С тех пор как Амелия заболела, он притих, но стал еще более враждебным, если такое вообще возможно. Он был сволочью, но переживал за сестру. Амелия лежала без сознания с температурой за сорок в соседней комнате, а Бенджи сиял яркими глазами и был здоров.
Уиллоу отогнала эти мысли. Она и так слишком много потеряла. И не хотела чувствовать себя виноватой из-за того, что ее брат еще не заболел. Она поменяла бы жизнь любого человека на жизнь Бенджи.