Падчерица смерти
Шрифт:
– И ты терпел? – вырвалось у него в ужасе. – Почему?!
Не мог Малкольм с его бешеным нравом и гордостью терпеть измены жены! Да он чуть не изуродовал наглеца-пажа, посмевшего ухаживать за Джанет! Только ухаживать… Так отходил чугунными кулачищами… Что Малкольм сделал бы с любовником своей женщины, Грегор даже представлять не собирался. Значит, все, что он рассказывает об изменах Беатрис, попросту не может быть правдой.
– Да потому что пришлось, – безжизненным голосом сказал Малкольм и посмотрел на него, словно удивляясь тупости. – На чьи деньги, по-твоему, мы воевали с Фраганой? Батюшка Беатрис расщедрился…
– Кто… их отец? – спросил Грегор в рухнувшей вдруг на спальню звенящей тишине.
И без тени сомнения понял, что убьет. Еще не знает, кого именно, но кого-то убить нужно непременно. Если только на миг допустить, что это правда, что гордость Малкольма все эти годы втаптывали в грязь… Ну что ж, надо же начать хоть с кого-нибудь…
– А я знаю? – дернул уголком рта Малкольм, тяжело поднимаясь с кровати. – Но, как сказала моя драгоценная женушка, хороший был человек, упокой его душу Претемная. Чего у Беатрис не отнять, так это аккуратности, подчищает она за собой так, что концов не найдешь.
Он прошел по комнате, грузный, страшный в своем холодном спокойствии, что пришло на смену гневу, и посмотрел на Грегора.
– Пойдем прогуляемся. Криспин где-то в саду, хочу его повидать. И забудь, что я тебе наговорил, Бастельеро! Слышишь?
Грегор встал и молча поклонился. Говорить не хотелось, думать – тоже. И не верилось, что бы там Малкольм ни нес в гневе. Не может быть, чтобы Беатрис… А если может – как после этого жить?
«Да вот так и жить, – подумал он, глядя на Малкольма, но стараясь не встречаться с ним взглядом. – Если это правда… Если я, болван, столько лет был влюблен в бесчувственную куклу, шлюху…»
Мысли резали по живому, и он ухватился за возможность хоть немного отложить их на потом, выйдя вслед за Малкольмом из спальни. Гвардеец на посту вытянулся, отсалютовав, – и Грегора передернуло, стоило представить, что вдруг именно этот… Малкольм шел немного впереди и наверняка сожалел о своей откровенности. «Ну где же Аранвен? – зло подумал Грегор, пытаясь сообразить, сколько времени прошло с тех пор, как ушел канцлер. – Пора бы ему вернуться. И Райнгартена нет…»
Его вдруг снова повело дурнотой, рот наполнился кислым. В глазах потемнело, как бывает от перерасхода энергии, но ведь Грегор не колдовал…
– Отец! – прозвучал на весь коридор звонкий юношеский голос, и с галереи, примыкающей к коридору, сбежал широкоплечий юноша, похожий на Малкольма в юности как две капли воды. – Милорд Бастельеро, доброго дня!
– Доброго дня, ваше высочество, – поклонился Грегор, глядя, как Криспин с тревогой и настороженностью вглядывается в лицо Малкольма. – Рад видеть вас в добром здравии.
На галерее мелькнула девица в пышном голубом платье. Симпатичная мордашка, взбитые локоны… Криспин покосился туда, но тут же снова глянул на отца.
– Я уже час ищу Кристиана, – сказал он с легким недовольством. – Странно, его нет нигде. Лорд Бастельеро, вы ведь останетесь
Он еще что-то говорил, но Грегор не слышал из-за снова накатившей дурноты. Что-то в ней было знакомое, но он никак не мог понять – что. И уж точно не хотел ничего слышать сейчас про Беатрис. И видеть ее – тоже! Ни Беатрис, ни Аранвена, которому давно пора было вернуться, ни его наследника, ни Райнгартена… О, а вот и он, легок на помине.
– Прошу прощения, я оставлю вас на минутку, – поклонился он Малкольму и принцу, быстро направившись к стихийнику, показавшемуся в конце длинного коридора.
Идти было шагов двадцать. Грегор успел пройти половину, пообещав себе, что только скажет пару слов Райнгартену и попросит у Малкольма разрешения уехать. Порталы ждали пять лет, подождут еще пару дней, а он вернется и…
За спиной что-то хлопнуло – громко, странно и нелепо. Грегор по инерции сделал еще шаг, начал оборачиваться, и тут ужас на вмиг побелевшем лице Райнгартена, смотрящего ему за спину, хлестнул Грегора наотмашь. Он крутнулся на месте, еще не зная, что увидит, но уже формируя щит, и услышал тонкий пронзительный визг. Кричала девица на галерее. А шагах в трех от Малкольма с Криспином воздух превратился в жуткое черное марево, которое Грегор никогда не видел вживую, но узнал почти сразу.
Время остановилось. Что-то кричал позади Райнгартен, звал стражу, кажется. Бежал от дверей королевской спальни усатый гвардеец с бессмысленно распяленным в крике ртом, а черное марево расплывалось все сильнее, и когда огромные лапищи, высунувшись прямо из него, схватили Криспина, не успевшего даже дернуться, мир дрогнул – и распался на вопли, краски и движения.
Грегор швырнул щит на Малкольма, понимая, что принц уже мертв. Кривые острые когти длиной с охотничий нож проткнули его насквозь, а в дыре, разворотившей ткань мироздания, ворочалось остальное тело демона – гигантская шипастая масса, в которой смутно угадывалось подобие морды, увенчанной чудовищными рогами.
– На пол! – отчаянно крикнул Грегор королю, но Малкольм замер, глядя на тварь, убившую его сына.
Подбежавший гвардеец, выхватив меч, кинулся к демону, тот, выдрав одну лапу из тела распятого на когтях Криспина, лениво отмахнулся, и гвардеец покатился по полу коридора с разорванным горлом. Щит вокруг Малкольма дрожал, но держался, хотя близость портала растворяла его на глазах. Грегор рванулся к провалу, на бегу лепя «кладбищенскую плиту». Мимо пролетел огненный шар Райнгартена, ударил в портал, и демон глухо зарычал. Одним движением сбросив тело Криспина на пол, он высунулся из дыры до пояса, заскреб по полу передними лапами.
«Плита» ударила в него всем своим чудовищным весом, и Грегор с трудом вдохнул тяжелый вонючий воздух, пытаясь продвинуться еще хоть на шаг! Забрать Малкольма, завороженно и беспомощно глядящего на тело сына… Но разница потенциалов была так велика, что силовое поле прорыва, растущее на глазах, остановило его, как плотная вязкая масса, будто сам воздух сгустился. Там, где стоял Малкольм, попавший в сферу самого портала, двигаться еще можно было, но уже в нескольких шагах от портала – нет.
– Падай! – снова закричал Грегор, не в силах подойти, но пытаясь пробиться сквозь дрожащий воздух чистой силой. – Да падай же! На пол! Малкольм!