Чтение онлайн

на главную - закладки

Жанры

«Падение Дома Ашера», «Рукопись, найденная в бутылке», «Колодезь и маятник» и другие произведения
Шрифт:

После долгих колебаний и бурных споров решено было посадить пленников (за исключением Августа, которого Петерс желал во что бы то ни стало сохранить в качестве конторщика, как он выражался) в маленький вельбот и пустить на произвол судьбы. Помощник капитана отправился в каюту посмотреть, жив ли еще капитан Барнард, который, если припомнит читатель, был брошен внизу, когда бунтовщики отправились наверх. Минуту спустя оба вернулись на палубу, капитан, бледный, как смерть, но несколько оправившийся от раны. Он обратился к матросам, уговаривая их едва внятным голосом не бросать его на произвол судьбы, а вернуться к исполнению своих обязанностей и обещая высадить их, где они захотят, и не преследовать судом. Но с таким же успехом он мог бы говорить ветрам. Два негодяя схватили его за руки и бросили за борт в лодку, которая уже была спущена на воду. Четверым пленникам развязали руки и велели следовать за капитаном, что они и исполнили без разговоров, только Август остался на палубе связанным, хотя бился и молил позволить ему проститься с отцом. Затем спустили в лодку мешок сухарей и кувшин с водой, но ни мачты, ни паруса, ни весла, ни компаса. В течение нескольких минут лодку тащили на буксире, потом, посоветовавшись еще раз, бунтовщики обрезали веревку. Наступила ночь – темная, безлунная и беззвездная ночь, море глухо шумело и волновалось, хотя сильного ветра не было. Лодка моментально скрылась из виду с несчастными пловцами, которым, конечно, нечего было рассчитывать на спасение. Впрочем, это происходило под 35°30' северной широты и 61°20' западной долготы, следовательно, поблизости от Бермудских островов. Ввиду этого Август старался утешить себя мыслью, что лодке, быть может,

удастся достигнуть берега или наткнуться на какой-нибудь корабль.

На бриге подняли все паруса и продолжали путь к юго-западу; кажется, бунтовщики задумали какую-то разбойничью экспедицию. Насколько можно было понять, дело шло о захвате корабля, шедшего с островов Зеленого Мыса в Пуэрто-Рико. На Августа не обращали никакого внимания; он был развязан и мог свободно ходить всюду, кроме кают. Тем не менее положение его оставалось очень шатким; матросы постоянно были пьяны, и он не мог рассчитывать на их добродушие или беззаботность. Но пуще всего терзало его беспокойство обо мне, – так он говорил мне, и я верю этому, потому что никогда не имел повода сомневаться в искренности его дружбы. Не раз он решался сообщить бунтовщикам о моем пребывании на корабле, но его удерживало воспоминание об их жестокости и надежда подать мне помощь при первом удобном случае. Однако несмотря на то, что он все время был настороже, случая не представлялось в течение трех дней. Наконец однажды ночью поднялся сильный ветер с востока, так что все матросы принялись убирать паруса. Воспользовавшись этой суматохой, он незаметно проскользнул в свою каюту. Каково же было его огорчение и ужас, когда он убедился, что каюта превращена в складочное место для разных запасов, а на люке лежит громадная якорная цепь, которую перетащили сюда из рубки! Отодвинуть ее значило бы выдать тайну, и потому он поспешил вернуться наверх. Лишь только он показался на палубе, помощник капитана схватил его за горло, спрашивая, зачем он таскался в каюту, и хотел уже бросить его за борт, но тут вступился Дэрк Петерс и еще раз спас ему жизнь. На этот раз Августу надели на руки колодки (на корабле было несколько пар), связали ноги, стащили его в переднюю каюту и бросили на койку, сказав, что он не выйдет на палубу, «пока бриг не перестанет быть бригом». Так выразился повар, бросивший его на койку. Трудно понять, что он хотел сказать этой фразой. Но происшествие в конце концов привело к моему избавлению, как сейчас увидит читатель.

Глава V

По уходе повара Август предался отчаянию, думая, что ему уже не выбраться живым из койки. Он решил сообщить обо мне первому, кто к нему подойдет, рассудив, что лучше мне положиться на милость бунтовщиков, чем погибнуть от жажды в трюме. В самом деле, я уже десять дней находился в своем убежище, а моего запаса воды могло хватить дня на четыре, не больше. Пока он думал об этом, ему пришло в голову, нельзя ли пробраться ко мне через главный люк. При других обстоятельствах он не решился бы на такое трудное и рискованное предприятие, но теперь у него оставалось так мало надежды на спасение жизни, что он махнул рукой на опасность и решил попытаться во что бы то ни стало.

Прежде всего надо было избавиться от колодок. Сначала он не знал, как с ними быть, и боялся, что не справится; но вскоре убедился, что они снимаются очень легко, без особенных усилий: колодки были слишком велики для гибких и тонких костей юноши, и руки его свободно проходили в них. Затем он развязал ноги, оставив веревку в таком положении, чтобы можно было быстро завязать ее, если бы кто-нибудь из матросов вздумал спуститься в каюту. Осмотрев перегородку, к которой примыкала его койка, он убедился, что она сделана из мягких сосновых досок, не более дюйма толщиной, так что прорезать ее будет не особенно трудно. Тут послышался голос наверху, и едва он успел связать ноги и просунуть правую руку в колодку (с левой он не снимал ее), как явился Дэрк Петерс в сопровождении Тигра, который тотчас же вскочил в койку и растянулся рядом с моим другом. Собака была взята на бриг Августом, который знал мою привязанность к этому животному и думал, что мне приятно будет взять ее с собой. Он сходил за ней тотчас после того, как спрятал меня в трюме, но забыл сообщить мне об этом, когда принес часы. Со времени мятежа он не видел ее и считал погибшей, думая, что какой-нибудь негодяй из шайки выбросил ее за борт. Впоследствии оказалось, что собака залезла под вельбот, откуда не могла выбраться без посторонней помощи. Наконец Петерс выпустил ее оттуда и под влиянием доброго чувства, которое вполне оценил мой друг, привел в каюту, захватив также немного солонины, картофеля и кружку воды; затем он ушел на палубу, обещав принести побольше еды завтра.

Когда он ушел, Август высвободил обе руки из колодок и развязал ноги. Затем отвернул конец матраца, на котором лежал, и принялся резать перегородку перочинным ножом (негодяи не подумали обыскать его) как можно ближе к койке. Он выбрал это место, потому что в случае тревоги легко было закрыть его, уложив матрац по-прежнему. В этот день, впрочем, никто его не потревожил, а к ночи ему удалось перерезать доску. Надо заметить, что со времени бунта никто из матросов не ночевал на баке, все переселились в капитанскую каюту и истребляли запасы вина, а за бригом почти не смотрели. Это обстоятельство оказалось весьма кстати для нас с Августом, потому что в противном случае ему не удалось бы добраться до меня. Теперь же он продолжал работу с надеждой на успех. Однако уже рассветало, когда он окончил второй разрез (приблизительно на фут выше первого), устроив таким образом отверстие, через которое пролез в верхний трюм. Затем он пробрался без особенных затруднений, несмотря на груды бочек, наваленных до самой палубы, к главному нижнему люку. Тут он заметил, что Тигр все время следовал за ним. Но спуститься теперь же ко мне было слишком рискованно, так как главная трудность – пробраться среди клади нижнего трюма – оставалась еще впереди. Ввиду этого он решил вернуться и подождать до ночи. Во всяком случае он хотел теперь же открыть люк, чтобы в следующий раз пройти как можно скорее. Едва он приотворил его, как Тигр бросился к щели, обнюхал ее и с глухим воем принялся царапать лапами доску, точно желая поднять ее. Очевидно, он чуял мое присутствие в трюме. Августу пришло в голову написать и послать мне записку, так как было бы весьма важно уведомить меня о положении дел, чтобы я сидел смирно, если даже ему не удастся проникнуть ко мне на следующий день. Дальнейшие события показали, как удачна была эта мысль: не получив записки, я наверно придумал бы какой-нибудь способ, хотя бы самый отчаянный, дать знать экипажу о своем присутствии, и в результате, по всей вероятности, нас укокошили бы обоих.

Главное затруднение было добыть материалы для письма. Из старой зубочистки Август соорудил перо – ощупью, потому что тьма была кромешная. Для записки послужил чистый листок подложного письма от имени мистера Росса. Это был первый экземпляр письма, но Август нашел почерк недостаточно похожим и написал второе, а первое сунул в карман, где оно и оказалось, весьма кстати, в настоящую минуту. Не было только чернил, но он и тут нашелся, надрезав перочинным ножом палец выше ногтя. Крови вытекло довольно, как всегда из порезов, сделанных в этом месте. Затем он написал письмо насколько мог ясно в такой темноте и при таких обстоятельствах. Он вкратце сообщал мне, что на бриге произошел бунт, что капитана Барнарда высадили и пустили на произвол судьбы в лодке и что я могу рассчитывать на скорую помощь, но не должен поднимать шума. Письмо заканчивалось словами: «Пишу кровью, сиди смирно, или ты пропал».

Записка была привязана к собаке, которая бросилась в трюм, тогда как Август вернулся в каюту. Чтобы скрыть отверстие в перегородке, он воткнул над ним перочинный нож и повесил на него матросскую куртку, оказавшуюся на койке. Затем продел руки в колодки и завязал ноги.

Едва он покончил с этим, как вошел Дэрк Петерс, сильно навеселе, но в отличном расположении духа. Он принес моему другу его порцию на сегодняшний день: дюжину печеных картофелин и кружку воды. Он посидел немного на сундуке подле койки, рассказывая вполне откровенно обо всем, что происходило на корабле. Поведение его показалось Августу крайне странным и нелепым, даже напугало его. Наконец Петерс встал и убрался на палубу, обещая принести хороший обед завтра. В течение дня явились к моему другу двое матросов (гарпунщиков) и повар, пьяные до положения риз. Как и Петерс, они не стесняясь болтали о своих планах. По-видимому, на корабле царило полное разногласие; только один пункт не возбуждал споров: грабеж корабля, шедшего с островов Зеленого Мыса, встреча с которым ожидалась с минуты на минуту. Насколько можно было судить, причиной бунта явились не только корыстные цели, главную роль в нем играла личная ненависть помощника капитана к капитану Барнарду. Теперь бунтовщики разделились на две партии: партию помощника капитана и партию повара. Помощник предлагал овладеть первым подходящим кораблем и снарядить его на каком-нибудь из Антильских островов для морского разбоя. Вторая партия, более многочисленная, к которой принадлежал и Петерс, хотела продолжать путь в южную часть Тихого океана и там заняться ловлей китов или чем-нибудь другим, глядя по обстоятельствам. Доводы Петерса, не раз бывавшего в тех местах, имели, по-видимому, большое значение в глазах бунтовщиков, колебавшихся между смутными представлениями о наживе и развлечениях. Он расписывал яркими красками утехи и развлечения на островах Тихого океана, полнейшую безопасность и свободу, но больше всего превозносил чудный климат, обилие житейских благ и восхитительную красоту женщин. До сих пор моряки не пришли к окончательному решению, но рассказы метиса-канатчика производили сильное впечатление на пылкую фантазию нынешней команды и, по всей вероятности, победа должна была остаться за ним.

Просидев около часа, все трое ушли, и в этот день никто более не заглядывал в переднюю каюту. Август лежал смирно до наступления ночи. Затем он снял колодки, развязал ноги и приготовился к предприятию. На одной из коек нашлась бутылка, которую он наполнил водой, набив карманы картофелем. К своей великой радости, он отыскал также фонарь с небольшим огарком сальной свечи. Он мог зажечь ее когда угодно, так как имел в своем распоряжении коробочку фосфорных спичек. Когда совершенно стемнело, Август пролез в отверстие перегородки, уложив постель так, чтобы казалось, будто под одеялом лежит человек. Очутившись за перегородкой, он завесил отверстие курткой. Затем пробрался среди бочек к нижнему люку. Тут зажег свечку и спустился вниз, пробираясь с величайшим трудом среди клади. Невыносимая духота и вонь смутили его на первых же шагах. Он не мог себе представить, чтобы я выжил так долго в удушливой атмосфере. Он окликнул меня несколько раз, но я не отвечал; по-видимому, его подозрения подтверждались. Качка была сильная и шум такой, что было бы бесполезно прислушиваться к слабому звуку моего дыхания или хрипения. Он открыл фонарь и поднял его как можно выше в надежде, что, заметив свет, я откликнусь или позову на помощь. Но я не отзывался, и его предположение насчет моей смерти начинало превращаться в уверенность. Но все-таки он хотел пробраться к ящику, чтобы не оставалось никаких сомнений. Август двигался в жестоком беспокойстве, пока не наткнулся на препятствие, преграждавшее ему путь. Силы оставили его и, кинувшись на кучу хлама, он заплакал, как дитя. В эту минуту раздался звон разбитой бутылки, которую я швырнул об пол. Счастье, что я поддался этому ребяческому капризу, потому что от него, как оказалось, зависело мое спасение. Но я узнал об этом только спустя много лет. Весьма естественный стыд и смущение помешали моему приятелю признаться откровенно в своем малодушии и слабости, и только впоследствии он покаялся мне чистосердечно. Дело в том, что, встретив на своем пути препятствие, он решил вернуться в каюту, отказавшись от попытки пробраться ко мне. Но прежде чем обвинять его, нужно подумать. Ночь проходила, и его отсутствие могло быть и было бы замечено, если бы он не вернулся до рассвета. Свеча догорала, а вернуться к верхнему трюму в темноте было очень трудно. Далее, надо согласиться, что он имел полное основание считать меня погибшим; а в таком случае не было смысла пробираться к моему ящику; мне это не могло помочь, а ему грозило страшной опасностью. Он несколько раз окликал меня и ни разу не получил ответа. Я пробыл одиннадцать дней и одиннадцать ночей с ничтожным запасом воды, которую наверно не берег в первые дни моего заключения, так как рассчитывал на скорую помощь. Атмосфера трюма тоже должна была показаться ему, дышавшему относительно свежим воздухом каюты, убийственной, гораздо более убийственной, чем мне, когда я впервые спустился в трюм, потому что перед тем все люки были открыты в течение нескольких месяцев. Прибавьте к этому недавнюю сцену кровопролития и ужаса, заключение моего друга, испытанные им лишения, случайное избавление от смерти, теперешнее шаткое и двусмысленное положение – все эти обстоятельства, способные убить энергию в человеке, – и вы, подобно мне, отнесетесь к этой кажущейся измене скорее с сожалением, чем с гневом.

Август ясно слышал звон разбитой бутылки, но не был уверен, что звук исходит из трюма. Как бы то ни было, в нем зародилось сомнение, заставившее его продолжать поиски. Он взобрался на груду поклажи почти к самому потолку и, выждав минуту затишья, окликнул меня во всю глотку, забыв на минуту об опасности быть услышанным наверху. Если помнит читатель, на этот раз я услышал его, но страшное волнение помешало мне ответить. Решив, что его опасения подтвердились, Август спустился на пол, чтобы вернуться не теряя времени. Второпях он свалил несколько бочонков, этот шум, если помните, я тоже услышал. Он уже отошел довольно далеко, когда звук упавшего ножа снова привлек его внимание. Он тотчас вернулся и крикнул так же громко, как ранее, выждав минуту затишья. На этот раз я ответил. Радуясь, что я еще жив, он решил пренебречь всякой опасностью и во что бы то ни стало добраться до меня. Выбравшись кое-как из груды разного хлама, он нашел наконец более широкий проход и после долгих усилий добрался до ящика в состоянии полного изнеможения.

Глава VI

Пока мы оставались у ящика, Август сообщил мне главнейшие обстоятельства этой истории. Подробности я узнал позднее. Он боялся, что его отсутствие будет замечено, да и я горел нетерпением выбраться из этой проклятой тюрьмы. Мы решили вернуться к дыре в перегородке, за которой я должен был остаться, между тем как он проникнет в каюту. Мы ни за что не хотели оставить Тигра в ящике; но что было с ним делать? По-видимому, он совершенно успокоился, мы не могли даже расслышать его дыхание, приложив ухо вплотную к ящику. Я был убежден, что он околел, и потому решился открыть ящик. Оказалось, что он лежал, вытянувшись, в полном оцепенении, но еще живой. Время было дорого, но я не мог бросить на произвол судьбы животное, дважды послужившее орудием моего спасения. Итак, мы потащили его с собой, как ни трудно нам приходилось, особенно Августу, который должен был перелезать через препятствия с тяжелой собакой на руках. У меня при моей крайней слабости и истощении не хватило бы сил на это. Наконец мы добрались до отверстия; Август пролез в него первый, затем перетащил Тигра. Все обошлось благополучно, и мы не преминули воздать хвалу Богу за наше избавление от смертельной опасности. Пока решено было, что я останусь подле отверстия, через которое мой товарищ может снабжать меня пищей и питьем и подле которого я мог дышать сравнительно чистым воздухом. В объяснение некоторых мест моего рассказа, касающихся загрузки брига, которые могут показаться сомнительными читателям, знакомым с этим предметом, я должен заметить, что эта в высшей степени важная задача была исполнена на «Грампусе» с самой постыдной небрежностью со стороны капитана Барнарда, который не обнаружил в данном случае ни заботливости, ни опытности, безусловно необходимых в таком рискованном предприятии. Погрузку ни в коем случае не следует производить кое-как, и не одна катастрофа, даже из известных мне лично, была вызвана небрежностью в этом отношении. Прибрежные суда, которым то и дело приходится нагружаться или разгружаться, чаще всего страдают от неумелой или неряшливой укладки груза. Главное – уложить груз или балласт так, чтобы они не могли передвигаться при самой сильной качке. Для этого нужно обращать внимание не только на внешний вид, но и на свойства и на количество груза. В большинстве случаев погрузка производится посредством винта. Таким образом груз табака или муки укладывается в трюм корабля так плотно, что тюки или мешки сплющиваются и только спустя некоторое время после разгрузки принимают прежнюю форму. Такая плотная погрузка производится, впрочем, главным образом для того, чтобы выиграть место в трюме, так как при полном грузе таких товаров, как мука или табак, нечего опасаться передвижения тюков. Однако такая плотная укладка груза может повлечь за собой опасность совершенно иного рода. Груз хлопчатой бумаги, например плотно спрессованной, может при известных обстоятельствах расшириться, причем корабль даст трещины. Без сомнения, к таким же последствиям может повести начавшееся брожение табака, если промежутки между тюками не ослабят расширения.

Поделиться:
Популярные книги

Сиротка 4

Первухин Андрей Евгеньевич
4. Сиротка
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
6.00
рейтинг книги
Сиротка 4

Последний Паладин. Том 7

Саваровский Роман
7. Путь Паладина
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Последний Паладин. Том 7

Не грози Дубровскому!

Панарин Антон
1. РОС: Не грози Дубровскому!
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Не грози Дубровскому!

Отмороженный

Гарцевич Евгений Александрович
1. Отмороженный
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Отмороженный

Кровь и Пламя

Михайлов Дем Алексеевич
7. Изгой
Фантастика:
фэнтези
8.95
рейтинг книги
Кровь и Пламя

Мимик нового Мира 14

Северный Лис
13. Мимик!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 14

Шериф

Астахов Евгений Евгеньевич
2. Сопряжение
Фантастика:
боевая фантастика
постапокалипсис
рпг
6.25
рейтинг книги
Шериф

Месть за измену

Кофф Натализа
Любовные романы:
современные любовные романы
5.00
рейтинг книги
Месть за измену

Герой

Бубела Олег Николаевич
4. Совсем не герой
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
9.26
рейтинг книги
Герой

Я еще граф

Дрейк Сириус
8. Дорогой барон!
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Я еще граф

(Не) Все могут короли

Распопов Дмитрий Викторович
3. Венецианский купец
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
6.79
рейтинг книги
(Не) Все могут короли

Первый пользователь. Книга 3

Сластин Артем
3. Первый пользователь
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Первый пользователь. Книга 3

Убивать чтобы жить 6

Бор Жорж
6. УЧЖ
Фантастика:
боевая фантастика
космическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Убивать чтобы жить 6

Мимик нового Мира 13

Северный Лис
12. Мимик!
Фантастика:
боевая фантастика
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 13