Падение Дома Теккен'ар
Шрифт:
Соверетт взял Жало трясущимися руками и провёл лезвием по правой ладони. Кровь заструилась по руке тонкой струйкой. Жестом показал мне сделать то же самое. Я подчинился.
Вам нанесли 132 единицы урона
Он уже даже не шептал, а лишь беззвучно двигал губами. Как мог, я разобрал примерный текст.
– Я, Соверетт, Сын Старшего Дома Эвер’харн, по праву рождения и крови, текущей в моих венах, по собственной воле нарекаю тебя названным братом. Я сказал.
Он посмотрел мне в глаза и едва качнул головой.
Ни секунды не раздумывая, я ответил.
–
Соверетт поднял руку, которая уже даже не тряслась, а просто ходила ходуном, и на секунду мы сцепились в рукопожатии, что так напоминает армрестлинг. Через секунду, исчерпав все силы, он потерял сознание.
Под перезвон системы перед глазами возник ворох текста.
Репутация с Совереттом повышена на 15 000 (Почтение).
Вы получили достижение “Мы с тобой одной крови” ранг 1 (1/1)
“Друзья – это семья, которую мы выбираем для себя сами”
Описание: Стать побратимом любому жителю Виашерона.
Награда: Единовременное получение доступа к скрытым способностям и заклинаниям своего нового брата.
Вы выучили Наследие Старшего Дома Эвер’харн:
Воззвание к Эстрикс
1 уровень (1/1)
Мгновенное действие (количество использований: 1)
Расходует 100% маны.
“Всё, что вы скажете, может и будет использовано против вас”
Вы обращаетесь к богине Эстрикс. Она вас непременно услышит, но результат вам может не понравиться.
Ох, чёрт. И что мне с этим делать? Потом решу. Я отнёс Соверетта в комнату Джеззары и пристроил бессознательного эльфа на её кровати. Мне показалось, что обеспечить комфорт бывшему пленнику на кровати его мучителя – эдакое ироничное возмездие. Перевязал ему руку одной из тряпок, в прошлом элегантной блузкой, мёртвой стервы.
Время думать. Состояние Соверетта оставляет желать лучшего. Будет жить, но находится в полнейшем истощении. Мне не на кого рассчитывать кроме собственных сил. Нужно разделаться с Матриархом и убираться отсюда. Каким-то образом найти Дом Эвер’харн и отнести туда эльфа. Попутно не получить клинок в живот и стрелу в голову. Плёвое дело.
Я раздражённо потёр виски и направился в последнюю неосмотренную комнату. Толстый слой пыли покрывал все поверхности, а глубокая темнота скрывала очертания предметов. Распахнутая в коридор дверь немного разогнала темноту. Когда-то здесь жил мужчина, и судя по одежде, довольно высокий. Большая часть вещей представляла собой униформы, кольчуги и прочий военный скарб. В углу я нашёл картину, которая стояла задником ко мне. Развернул её и вздрогнул – на меня сосредоточенно уставился Кредрим. Нет. Дроу очень похожий на него, но старше, более резкие черты лица, лавандовые короткостриженые волосы, шрамы и стальной блеск в глазах. Пазл сложился. Бывший Патриарх Дома Теккен’ар. Отец Кредрима, Аббара и Джеззары.
Комната вызывала
Напоминание о былой любви
Дроу практичны и не испытывают сантименты, любовь редко расцветает в их сердцах, а браки заключаются по расчёту. У некоторых правил есть исключения.
Мне очень не хотелось трогать цветок, но та самая практичность шепнула, что он может мне понадобиться, поэтому я сунул его в карман быстрого доступа. Окинул глазом дальнюю террасу, что полукругом опоясывала комнату Матриарха. Сделал глубокий вздох и после недолгого разбега, оттолкнувшись от перил, прыгнул над пропастью. Столь короткий полёт прервал бортик, в который я врезался со всей дури, и тут же вцепился в него, холодеющей рукой.
Вам нанесли 70 единиц урона
Ваша ловкость повысилась до 9 (+1)
Подтянулся и перелез через него, стараясь не шуметь. Мог и не прыгать, спокойно бы преодолел препятствие с помощью Левитации, но так ловкость не прокачаешь. Длинную террасу, в три раза больше уже увиденных, от самой комнаты отгораживала стеклянная стена. Двойные двери плотно прикрыты. Изнутри помещение освещал канделябр с пятью наполовину оплывшими свечками. А почему не магический светильник?
Матриарх Ши’нил Теккен’ар сидела в полумраке, боком ко мне, что-то сосредоточенно записывая в лежащую перед ней книжку. Я сместился в сторону и рассмотрел цель моего такого изнуряющего похода сквозь этажи этой крепости.
Если бы меня попросили описать её одним словом, я непременно использовал бы “властность”. В каждом её жесте, в каждом размеренном движении рук, в складках возле губ и морщинках в уголках глаз сквозило могущество, ощущение собственного величия, неприкрытая доминантность. Глубоко засевшее убеждение, что все приказы должны беспрекословно и немедленно исполняться, а любое неповиновение должно искореняться со всей жестокостью. Она совсем не выглядела старой, я не дал бы ей больше сорока, но почему-то чувствовал уверенность, что уже не одну сотню лет Матриарх плетёт интриги и выживает там, где другие гибнут.
Она носила тёмное платье с багровыми вставками[3].
Небольшой вырез приоткрывал ониксовую кожу и грудь, но ровно настолько, чтобы словно сказать “я все ещё красива, я все ещё желанна”. Пыталась ли она убедить в этом себя или других, оставалось загадкой. Ниже выреза начиналась багровая полоса ткани, словно запёкшаяся кровь окрасила ей живот. Такие же вставки шли по длинным рукавам, что спускались ниже ладоней, и юбке, которая, должно быть, мела пол при ходьбе. На голове Матриарха виднелась замысловатая тиара. Восемь каменных когтей вонзались вверх веером, соединённые у основания под небольшим углом друг к другу, а белоснежные волосы лавиной спадали сквозь тиару к пояснице – очевидно, дети унаследовали необычные волосы от отца. Глаза цвета гранатов сосредоточенно изучали строчки текста. Губы сложены в недовольную мину, словно то, что она читала, её совсем не радовало.