Падение Храма Соломонова
Шрифт:
– Уже лучше, иду на поправку, благодарю за беспокойство, мне приятно.
– Ты же меня тоже навещал, когда я был ранен на судне. – он улыбнулся, попрощался с больным и отправился к себе.
Войдя в кубикулу, Тит увидел убитого горем юношу и, что-то писавшего на папирусе Марка, в окружении красивых рабынь. Все внимательно посмотрели на вошедшего Флавия, который пройдя мимо них, молча лег на кровать. Старый раб попросил девушек, чтобы они вышли, затем обратился к своему хозяину:
– Господин, ты нашел сокровище?
– Нет.
– А
– Нормально.
– А как дальше будешь действовать?
– Искать.
Марк понял, что ничего сегодня не выпытает, решил лучше пройтись. Когда Тит и Туллий остались наедине, последний начал разговор:
– Что мне сделать, чтобы ты меня простил? Хочешь, прикажи меня выпороть, придумай другое мне наказание или выгони меня, но только скажи, не молчи!
– Я уже придумал тебе наказание.
– Говори, не надо тянуть, лучше сразу услышать приговор.
– Больше к крепким напиткам не прикасайся! Забудь про существование вина и пива, тогда я тебя прощу. Согласен?
– Спрашиваешь, конечно, согласен! Это будет тяжело, никогда не пить, но, чтобы ты меня простил, я готов на все!
– Вот и хорошо, теперь отсыпайся, завтра и тебе предстоят поиски.
Несколько дней прошло после исчезновения Рамоса, но никаких следов, которые могли бы привести к нему не было найдено. Были опрошены все стражники при выезде из города, всюду на площадях объявляли, что каждый, кто владеет сведениями о местонахождении бывшего устроителя игр, получит золото. Многие пытались обмануть, давая ложные показания, но после проверки обманщики наказывались. Вместе с Туллием, наместник и Флавий расспрашивали всех участников бега, думая, что может в тот день, когда исчез Рамос, он кому-то тот мог рассказать о своих планах, но так ничего и не узнали.
Вечером за ужином Гелий первым начал разговор:
– Тит, мне кажется, что ты уже можешь забыть о своем кулоне и, наконец, отправиться к месту своего назначения. Я завтра возвращаюсь в Рим, итак уже задержался в Александрии из-за тебя. Ты же не хочешь, чтобы я сказал Нерону про игнорирование его приказа? Либо завтра отправляешься в Иерусалим, либо возвращаешься со мной в столицу, так что выбирай.
– Пока я не найду самую ценную для меня вещь, никуда не отправлюсь, даже если мне придется здесь жить всю оставшуюся жизнь, и мне безразлично, что будет!
– Да ты рехнулся, как я погляжу… впрочем, всегда таким был!
– Прошу вас, не надо ругаться. – вмешался в разговор Александр. – Гелий подожди еще немного, скоро мы найдем сокровище.
– Ты это каждый день говоришь, и что? Вы не приблизились ни на шаг. Мне, конечно, тоже безразлично, ведь это не меня обворовали, но есть приказ. – и он повернулся к Титу: – Прежде чем уплыву, я должен тебя отправить в Иерусалим!
– Зачем меня отправлять? – удивился Флавий. – Это мое дело, когда отправляться в Иудею.
– Нерон подозревает, что ты что-то задумал и хочет убедиться в твоем отбытии!
– Не смеши меня, вспомни лучше, что ты мне говорил на судне о слежке!
Все гости за столом затихли, внимательно прислушиваясь к серьезному разговору в ожидании узнать очередную сплетню про Нерона.
– Не сейчас, давай позже поговорим. – проговорил Гелий сквозь зубы.
– А чего мне бояться? – разошелся Тит. – За мной и так следят все время, знают, что говорю, что делаю, о чем «думаю». Так пускай знают, что пока я не найду свое сокровище, никто меня никуда не отправит!
Обиженный Гелий поднялся из-за стола и ушел к себе. Наместник же обратился к Флавию:
– Ты не боишься за последствия?
– Я уже ничего не боюсь, пусть он рассказывает, что хочет, сейчас меня это волнует меньше всего. – и, поднявшись, произнес: – Аппетит у меня пропал, пойду лучше спать.
– Пока эти дни можешь отдыхать, если что-то узнаем, сразу сообщим тебе. – сказал Тиберий вслед уходящему Титу.
– Благодарю!
…Кругом огонь, крики, страх, ужас. Слезы всех окружавших его людей превращались в кровь, а в глазах молящих был немой вопрос «За что?». Но никакие жалобы, просьбы, молитвы не могли остановить то разрушение, то кровопролитие, тот ужас, окружающий их…
Флавий проснулся. Опять, снова этот сон, который почему-то снится только тогда, когда у него плохое настроение, а на сердце тяжело и тревожно, когда кажется, что безвыходное положение. Во всяком случае, необходимо было сегодня пойти в храм. Так он и сделал после завтрака, в набедренной повязке отправившись вместе с Туллием. Приехав на место, через внутренний дворик храма Сераписа, они вошли в Торжественный зал. Там, пока молился Тит, к ним подошел один из жрецов:
– Простите, но здесь можно находиться только в праздничные дни.
– Мы граждане Рима, для нас эти правила не действуют. – ответил покрасневший юноша.
– Тогда, чем я могу вам помочь?
– Просто не мешать.
Жрец разозлился, но ничего не сказал и уже собрался уходить, когда к нему обратился Флавий:
– Где сейчас главный жрец?
– Снофру тяжело болен, мы все время просим бога, чтобы он защитил его и спас от тяжелой болезни!
– Чем он болен?
– Пока еще трудно определить, он весь покрыт язвами, если выживет, то это будет настоящее чудо!
– Передай ему, чтобы он скорее выздоравливал.
Жрец поклонился и ушел. Они, постояв еще немного, вышли из храма и сели в паланкин. Тит велел нести их в Иудейский квартал, который находился в дальней восточной части города рядом с городской стеной.
– Зачем мы отправляемся туда? – спросил Туллий в паланкине.
– Может, там кто-то что-то знает, ведь у Рамоса супруга иудейка. Думаю, что стоит проверить.
– Это все из-за меня, ты рискуешь жизнью из-за моей глупости и …