Падение, или Додж в Аду. Книга вторая
Шрифт:
– Ты задаешь очень много вопросов, – сказал Глядящий на Восток, удивив Адама и Еву таким замечанием. Впрочем, после неловкой паузы жрец все же ответил: – Элгород, как явствует из названия, выстроен для служения Элу. Все его жители носят хворост для огня и помогают жрецам исполнять Элову волю.
Разговор, похоже, окончился. Оставаться Адаму и Еве здесь было негде, да и незачем, так что они повернулись спиной к Элохраму и зашагали вниз по дороге, петляющей по склону холма. Город они скорее обоняли, чем видели. Влажное марево висело в безветренном воздухе, подсвеченное изнутри алыми огнями костров. От него сильно тянуло дымом и, послабее, испражнениями. Элгород лежал под ними неправильной сетью;
– Когда мы росли в Саду, – заметил Адам, – то задавали Элу и его воинам много вопросов, и нам охотно отвечали. А этому Глядящему на Восток наши вопросы совсем не понравились.
– Насчет Глядящего на Восток ты прав, – сказал Ева, – но про Сад мне помнится иначе. Да, когда мы были маленькими, Эл с удовольствием отвечал нам, как называются цветы и все остальное, но в последнее время ему очень не нравилось, что мы спрашиваем про Весну и других бета-богов.
– Твоя правда, – согласился Адам. Некоторое время они молчали, преодолевая трудный отрезок дороги. – Может, и к лучшему, что разговор закончился, а то я уже хотел поправить Глядящего на Восток.
– В чем? – спросила Ева. – Почти все его слова хотелось поправить.
– Насчет нашего с тобой облика. Глядящий на Восток утверждает, что обычная форма душ – две ноги, две руки, голова, лицо и все остальное – предписана Элом. Но Эл сам сказал, что не он нас сотворил, а Весна с помощью Ждода. Эл явился позже. Вовсе не Эл создал нашу форму – мою, твою, Глядящего на Восток и всех остальных жителей города.
– А если бы создал, она была бы посовершенней грубых изваяний в храме, – заметила Ева. – Что ни говори про Эла, творения его симметричнее и красивее того, что мы видели здесь.
– Для живущих внизу, – напомнил Адам, указывая на город, – они прекрасны, а мы уродливы. Надо привыкать, что на нас будут смотреть как тот жрец.
По элгородским домам было понятно, как их строили: иногда складывали прямоугольные бруски один на другой, пока не становилось ясно, что добавь еще один – все рухнет, в других случаях проделывали то же самое с поваленными деревьями. Когда громоздить камни или бревна еще выше становилось опасно, их накрывали деревянным каркасом и травой для защиты от снега и дождя. Адам и Ева сперва недоумевали, где горожане добыли столько деревьев и одинаковых камней. Однако, пойдя на алое зарево, они вскоре узнали ответ. В центре города, на берегу реки, было сложено множество поваленных деревьев. Они служили топливом для огромных костров, которые горели в каменных коробах размером с дом. Землю с берегов реки месили вместе с водой, лепили из нее бруски и убирали в огненные короба, где они становились твердыми. Черный песок с другого участка реки плавили и превращали в металл, а из металла делали орудия для рубки деревьев. Эти огни горели день и ночь. Топливо, чтобы их поддерживать, добывали так: валили деревья где-то в другом месте и сплавляли по реке.
За первые часы в Элгороде Адам и Ева узнали множество всего о том, как души вместе живут, вместе работают и строят. Им было так интересно, что они не вспоминали о голоде и усталости, пока не занялась заря нового дня и над белой башней Элохрама не поднялось солнце. Но тогда Ева, положив руку на выпирающий живот, объявила, что ужасно устала и хочет есть.
Еду работникам ставили на длинные столы на открытом участке возле больших огней. Почти вся она была Адаму с Евой незнакома. Жители Элгорода умели печь круглый плоский хлеб и мазать его медом, а еще у них были яблоки и другие плоды, которые Адам и Ева знали
Они не думали, где лягут спать, потому что привыкли ложиться где захотят. Сейчас они тщетно оглядывались в поисках дерева или лужайки. То было обычное затруднение новых душ, не успевших построить себе дома. Им было отведено место под большим навесом с очагами, в которых для защиты от холода постоянно горел огонь. Адам и Ева легли рядом возле очага и проспали до вечера, когда Еву разбудил голод и потребность справить нужду. Так они узнали, как это делается у горожан. Все испражнялись в большие общие чаны; когда те наполнялись, их выливали в реку.
За вечерней трапезой к ним подошла душа, больше похожая на них, чем на горожан.
Мужчина, как и они, был выше всех в Элгороде и правильно сложен. Вокруг порхала едва различимая в вечернем свете Маб, направляя его к Адаму и Еве.
– Я – Скиталец, – объявил он.
– Адам и Ева, – ответил Адам и за себя, и за спутницу, у которой рот был набит хлебом.
Мужчина смерил их взглядом, словно проверяя, и впрямь ли они не такие, как прочие здешние души. Они тоже внимательно его разглядывали. Судя по суровости его лица, он явился на свет в незапамятные годы назад и многое с тех пор повидал.
– Давно ты живешь в Элгороде? – спросила Ева.
Ибо Скиталец отличался обликом от горожан, но одежду носил из такого же пряденого волокна, и, хотя привлекал взгляды, большинство горожан смотрели на него без любопытства.
– Я тут поселился, когда его еще не было, а прежде жил в Первом городе. – Он оглядел их с головы до пят. – Да и вы, судя по виду, – только я вас не припомню, а знал там каждую душу.
– Мы никогда прежде не бывали в городах и сюда пришли только вчера, – сказал Адам.
– А где Первый город? – спросила Ева. – Если есть еще такие же, может, нам стоит…
– Его больше нет, – ответил Скиталец. – А раз вы этого не знаете, то история, как вы сюда попали, должна быть воистину необычной.
Адам пожал плечами:
– Нам она кажется вполне заурядной. Но из того, что мы видели в храме и у реки, должен признать, что здесь ее сочли бы необычной.
– Мои друзья не сочтут, – пообещал Скиталец. – Если хотите, идемте со мной в Стан.
И он поглядел за реку.
На западном берегу тоже были печи, горны и дома, но не столько, сколько на восточном, и поменьше размером, более старые на вид. Скиталец переправил их через реку в лодке – гребя веслами или отталкиваясь длинным шестом, в зависимости от глубины. От реки они довольно быстро поднялись на холм, застроенный бревенчатыми домами древнее тех, что на восточном берегу. Несколько больших деревьев не вырубили, так что в Стане, как называл это место Скиталец, Адам и Ева вновь почувствовали себя в лесу – только без волков.