Падение Константинополя в 1453 году, Рансимэн Стивен

Падение Константинополя в 1453 году

на обложку

Рансимэн Стивен

Шрифт:

Эта книга не появилась бы на свет, не будь Лондонской библиотеки. Я хотел бы выразить мою глубокую признательность персоналу читального зала Британского музея за их терпеливую помощь, а также поблагодарить г-на С.И. Папаставру за сделанную им корректуру текста, членов магистрата Кембриджского университета и персонал «Кембридж Юниверсити Пресс» за их неизменную снисходительность и доброту.

Замечание о написании имен и фамилий.

Не могу сказать, что в транслитерации греческих и турецких имен я пользовался какой-либо определенной системой. В написании греческих имен я придерживался их обычной и естественной формы, а для турецких имен применил простейшую фонетическую транскрипцию. Основой для написания современных турецких слов послужило их современное звучание. Я назвал Султана-Завоевателя его турецким именем Мехмед, а не Магомет или Мохаммед. Надеюсь, что мои турецкие друзья простят меня за то, что я называю город, о котором пишу, «Константинополь», а не «Истанбул» [4] . Было бы слишком педантичным, если бы я поступил иначе.

Прим. ред. — Константинополь всегда останется Константинополем. А за песню эту старую и противную: «Истанбул — Константинополь», я бы поэта посадил на кол, а исполнительниц продал бы в турецкий публичный дом.

Лондон, 1964

г.

Стивен Рансимен

Глава I.

Умирающая империя

На рождество 1400 г. король Англии Генрих IV устроил пир в своей резиденции в Элтхеме. На сей раз причиной его был не только религиозный праздник: король хотел также воздать почести высокому гостю. Им был Мануил II Палеолог, император эллинов, как его обычно называли на Западе, хотя некоторые отлично помнили, что в действительности он был императором ромеев. Мануил посетил Италию и ненадолго останавливался в Париже, где король Франции Карл VI заново отделал для его резиденции крыло Луврского дворца, а профессора Сорбонны с восторгом встретились с монархом, который был в состоянии беседовать с ними с той же степенью образованности и остротой ума, что и они сами. Англия была покорена благородством манер императора, безукоризненной белизной одежд его и свиты. Однако, несмотря на все его высокие титулы, хозяева испытывали чувство жалости к своему гостю, ибо он явился к ним как проситель, в отчаянной попытке обрести помощь в борьбе против неверных, угрожавших его империи. Придворному юристу короля Генриха, Адаму из Аска, было больно видеть его в Лондоне. «Я подумал, — писал впоследствии Адам, — как прискорбно, что этому великому христианскому государю приходится из-за сарацинов ехать с далекого Востока на самые крайние на Западе острова в поисках поддержки против них… О Боже, — восклицает он, — что сталось с тобой, древняя слава Рима?» [5] .

Adam of Usk, с. 57; Chronique du Religieux de Saint-Denis [у авт. б. м., б. г.], с. 756. Лучшее описание путешествия Мануила II Палеолога см.: Васильев; см. также: Andreewa. Халечки утверждает, что в 1402 г. Мануил имел свидание с папой Бонифацием IX (Hal. 1, с. 514 и сл.). Приведенные им сведения недостаточно убедительны. Известно, однако, что в 1404 г. Мануил посылал послов к папе (см.: Adam of Usk, с. 96-97).

И действительно, от древней Римской империи осталось весьма немного. Хотя Мануил и был законным наследником Августа и Константина, уже в течение многих столетий власть константинопольских императоров не распространялась на Римский мир. Для Запада они превратились просто в греческих или византийских императоров, не заслуживающих серьезного внимания соперников новых императоров, появившихся на Западе.

Вплоть до XI в. Византия была блистательной и могущественной державой, оплотом христианства против ислама. Византийцы мужественно и успешно исполняли свой долг до тех пор, пока в середине столетия с Востока вместе с нашествием турок на них не надвинулась новая угроза со стороны мусульманства. Западная же Европа между тем зашла так далеко, что сама в лице норманнов попыталась осуществить агрессию против Византии, которая оказалась вовлеченной в борьбу на два фронта как раз в то время, когда она сама переживала династический кризис и внутренние неурядицы. Норманны были отброшены, но ценой этой победы явилась потеря византийской Италии. Византийцам пришлось также навсегда отдать туркам гористые плато Анатолии — земли, бывшие для них главным источником пополнения людских ресурсов для армии и запасов продовольствия. Таким образом, империя оказалась меж двух зол; и это ее и без того трудное положение было еще более осложнено движением, вошедшим в историю под названием Крестовых походов. Будучи христианами, византийцы симпатизировали крестоносцам, но огромный политический опыт научил их проявлять веротерпимость и мириться с существованием неверных. Священная война в том виде, в каком ее вел Запад, казалась им опасной и нереалистичной.

Тем не менее они все же рассчитывали извлечь из нее некоторую пользу. Однако находящийся меж двух огней остается в безопасности только до тех пор, пока он силен. Византия продолжала играть роль великой державы, в то время как ее мощь была уже фактически подорвана. Потеря Анатолии, постоянного источника рекрутских пополнений в период непрекращающихся военных действий, принудила императора прибегнуть к помощи союзников и иностранных наемников, а те и другие требовали платы — либо деньгами, либо в виде торговых уступок. Эти требования надо было удовлетворять как раз тогда, когда экономика империи болезненно переживала потерю анатолийских житниц. На протяжении всего XII столетия Константинополь казался таким богатым и великолепным, императорский двор таким пышным, а пристани и базары города столь полными товаров, что к императору все еще относились как к могущественному властителю. Мусульмане, однако, не отплатили ему благодарностью за то, что он попытался сдержать воинственный пыл освободителей Гроба Господня; крестоносцы же, в свою очередь, были обижены его не слишком ревностным отношением к священной войне. Между тем глубокие старые религиозные различия между восточной и западной христианскими церквами, раздуваемые в политических целях на протяжении XI в., неуклонно углублялись, пока к концу столетия между Римом и Константинополем не произошел окончательный раскол.

Карта «Балканы и Малая Азия в XV в.».

Кризис наступил тогда, когда армия крестоносцев, увлекаемая честолюбием своих вождей, ревнивой алчностью их венецианских союзников и той враждебностью, которую на Западе испытывали теперь по отношению к византийской церкви, повернула на Константинополь, захватила и разграбила его, образовав на руинах древнего города Латинскую империю. Этот Четвертый Крестовый поход 1204 г. положил конец Восточной Римской империи как наднациональному государству. После полувекового изгнания в Никее, на северо-западе Малой Азии, император и его двор вернулись в Константинополь, и Латинская империя прекратила свое существование. Казалось, вот-вот начнется новая эра величия Константинополя. Однако империя, восстановленная Михаилом Палеологом, уже не была доминирующей державой на христианском Востоке. Она сохранила лишь отблеск своего былого мистического престижа. Константинополь все еще был «Новым Римом», высоко почитаемой исторической столицей православного христианства; император все еще, по крайней мере в глазах тех, кто жил в восточной части, был римским императором. Однако в действительности он был теперь лишь государем среди равных ему или даже более могущественных.

Появились уже и некоторые другие греческие правители. К востоку от Византии находилась Трапезундская империя Великих Комнинов, разбогатевшая на доходах от своих серебряных рудников и торговли вдоль старинного торгового пути из Тебриза и глубин Азии. В Эпире образовалась

Эпирская деспотия династии Ангелов, одно время даже соперничавших с никейцами в стремлении отвоевать константинопольский престол, однако вскоре утративших всякое значение. На Балканах Болгария и Сербия поочередно претендовали на гегемонию на полуострове. В Греции — на материке и островах — возникли мелкие франкские феодальные княжества и итальянские колонии. Для того, чтобы вытеснить венецианцев из Константинополя, византийцы обратились за помощью к Генуе, потребовавшей, однако, вознаграждения за это; и теперь генуэзская колония Пера, или Галата, расположенная на другом берегу Золотого Рога, прибрала к рукам большую часть столичной торговли [6] . Византийцам угрожали со всех сторон. Итальянские властители были готовы отомстить им за уничтожение Латинской империи. Славянские князья на Балканах домогались императорского титула. Турок в Азии удалось на время утихомирить; не будь этого, Византия вряд ли сумела бы выстоять. Однако, когда во главе их появилась династия блестящих военных предводителей Османов, стало очевидным, что в скором времени турки вновь заявят о себе. Возрожденной Византийской империи с ее сложными обязательствами в Европе и постоянной угрозой с Запада нужно было значительно больше денег и солдат, чем она имела. И она экономила за счет своих сил на восточных границах, пока не стало слишком поздно и оттоманские турки не прорвали ее оборонительные рубежи [7] .

Современное деление на Галату (нижний город) и Перу (на холме) в средние века отсутствовало. Употребляли оба имени, но название «Пера» считалось официальным.

Общую картину эпохи см: Оstг., с. 426 и сл.

Наступило время разочарований. Весь XIV век был для Византии периодом политических неудач. На протяжении нескольких десятилетий казалось, что сильное Сербское королевство сумеет завладеть всей империей. Византийские провинции были опустошены мятежом каталонских наемников (Каталонской компании). Личные и династические раздоры при дворе являлись причиной нескончаемых гражданских войн, особенно обострявшихся, если в них принимали участие светские и религиозные партии. Император Иоанн V Палеолог, правивший на протяжении 50-ти лет — с 1341 по 1391 г., свергался с престола не менее трех раз — своим свекром, затем сыном и, наконец, внуком, — хотя в конце концов умер он все-таки на троне [8] .

Там же, с. 476—484.

В стране свирепствовали опустошительные эпидемии чумы. «Черная смерть», разразившаяся в 1347 г., в разгар гражданской войны, унесла не менее трети населения империи [9] . Турки, воспользовавшись неурядицами в Византии и на Балканах, переправились в Европу и продвигались все дальше и дальше, пока в конце столетия войска султана не вышли к Дунаю и Византия не оказалась окруженной его владениями почти со всех сторон. Все, что осталось от Византийской империи, — это сам Константинополь, несколько городов на фракийском побережье Мраморного и Черного морей (включая Месемврию на севере), Фессалоника и ее окрестности, несколько небольших островов и Пелопоннес, где деспоты Мореи, младшая ветвь царствующего дома, добились некоторых успехов, отвоевав у франков часть своих владений. Несколько латинских государств и колоний уцелели в Греции и на островах Архипелага. Герцоги-флорентийцы все еще правили в Афинах, а князья-веронцы — на островах Эгейского моря. Все остальное было уже захвачено турками [10] .

Прим. ред. — В 1348 г. произошла великая эпидемия чумы, в результате чего население Европы (вплоть до Исландии и гренландских норманнов), по мнению историков, ополовинилось — погибли десятки миллионов человек (см: Ле Гофф Ж. Цивилизация средневекового Запада М.: Прогресс-академия. 1992. — 376 с.; Чума. БМЭ. Т. 27. 1986).

Greg., с. 796—798; Cant., с. 49-53. Бартоломео делла Пульола пишет, что смерть унесла восемь десятых населения (см.: Bart., с. 409). О границах империи в XV в. см.: Bakalopulos, с. 56—65.

По прихоти судьбы культурная жизнь Византии в этот период политического упадка была более бурной и плодотворной, чем когда бы то ни было. В художественном и интеллектуальном отношении эра Палеологов была поразительной. Мозаики и фрески в церкви Хоры в Константинополе, относящиеся к началу XIV в., обладают такой живостью, свежестью и красотой, что по сравнению с ними произведения итальянских мастеров того же периода выглядят примитивными и незрелыми. Произведения столь же высокого качества создавались и в других местах столицы, а также в Фессалонике [11] . Однако искусство такого высокого уровня обходилось недешево. Денежные затруднения становились все более ощутимыми. Во время коронации 1347 г. заметили, что драгоценные украшения в диадемах Иоанна VI и императрицы были в действительности сделаны из стекла [12] . К концу столетия, хотя было еще достаточно произведений искусства малых форм, новые церкви строили только в провинциях, например в Мистре на Пелопоннесе и на Афоне, и отделаны они уже были гораздо скромнее. Между тем интеллектуальная жизнь, значительно менее зависящая от финансовых возможностей, продолжала блестяще развиваться. В конце XIII в. Константинопольский университет был заново отстроен известным первым министром Феодором Метохитом, человеком образованным и обладающим большим вкусом; отделка церкви Хоры также связана с его именем [13] . Он способствовал появлению блестящей плеяды византийских ученых.

Об искусстве времен Палеологов см.: Beckwith, с. 134 и сл.

Greg., с. 788—789.

О Феодоре Метохите и культурной жизни в его время см.: Beck 3.

Наиболее известные ученые XIV в., такие, как историк Никифор Григорас (Григора) [Здесь и ниже в скобках приводятся другие варианты написания некоторых известных греческих фамилий XV в., встречающиеся в византинистике. (Примеч. ред.)], богослов Григорий Паламас (Палама), мистик Николай Кавасилас (Кавасила), философы Димитрий Кидонис и Акиндинос (Акиндин), учились в Университете в одно и то же время и испытали влияние Метохита. Его преемник на посту первого министра Иоанн Кантакузин также поощрял их, однако впоследствии, когда он узурпировал императорскую корону, многие из них с ним порвали.