Падшие ангелы Мультиверсума

Алехин Леонид

Остановка сердца произошла меньше чем через секунду. Задохнувшись, Юрген повалился набок и замер. «Фурия» убивала надежней, чем натуральный инфаркт.

Майор выдрал из его окостеневшей руки «стигмат», так и не сказавший своего последнего слова. Подумал и приставил гвоздомет к голове мертвеца. На всякий случай.

Неприятное ощущение в повисшей плетью кисти. Он понял, что тяжелый солдатский ботинок выбил у него «стигмат», изрядно покалечив пальцы. «Вот дерьмо», – не особо оригинально подумал майор.

И опускающаяся на его лицо ребристая подошва скрыла от

него окружающий мир.

Ивану надоело тратить время на угрозы и предупреждения. Его огневую поддержку сожрали какие-то твари. Ксане, сидящей на земле и зачем-то ковыряющейся в покусанной ноге плоскостником, тоже досталось. Неизвестно куда запропастились три других члена их траханой команды – Икари, Дракон и Мураками. Последние четыре дня выдались пре дерьмовыми. И вообще…

– Я же сказал всем успокоиться!!! – закричал он и всадил в живот Тэньши заряд из разгонника. «Падший» как раз собирался раздавить голову черно-желтого офицера в лепешку. Вместо этого его отнесло назад метра на три и уложило где-то в зарослях. Удивительно, что не разорвало пополам.

После попадания из «штальфауста» такое часто случается.

– Нечего было ногами размахивать, – буркнул охотник, немного успокаиваясь. Снял с пояса две пары «режущих браслетов» и бросил их хакеру. – Надень.

Антон послушно нацепил браслеты на руки и на ноги. Ожидать помощи было неоткуда, Брат Егор валялся без сознания (или делал вид), остальные Сыновья были мертвы. Глеб пропал. На ногах оставался только этот чернокожий здоровяк, обвешанный крупным калибром. На кого же он работает?

– На кого ты работаешь? – спросил Зверев. – Эй, загорелый, я тебя спрашиваю.

Иван оторвался от осмотра ноги Ксаны, подошел к нему и дал по зубам стволом «осмолова». Несильно, для острастки, но губы расколошматил в кровь.

– Это чтобы насчет моего цвета кожи не возникало вопросов, – вежливо пояснил он. –А это за «Одуванчик» в мотеле.

Он далекр отвел руку, собираясь оставить Антона без передних зубов. Но раздавшийся сзади громкий стон прервал экзекуцию. Иван встревоженно обернулся.

– Напомнишь, на чем мы остановились, ладно? – сказал он. – А сейчас – извини.

Иван присел на корточки рядом с Ксаной, наклонился осмотреть ногу. Посередине ляжки красовалось уродливое вздутие – одно из насекомых забралось под кожу, выгрызло там себе убежище. Ксана пыталась зацепить его ножом, но руки плохо слушались, и толком ничего не выходило. Теперь она сидела бледная и готовая в любую секунду потерять сознание.

– Держись, девочка, – сказал Иван. – Сейчас.

Подхватив Ксану на руки, он перенес ее подальше от вовсю полыхающих деревьев. Мельком покосился на хакера – не рыпается ли? Нет, сидит спокойно. Иван достал аптечку, выщелкнул два «штыря» обезболивающего и ввел препарат Ксане. Движения его рук были торопливы, но обстоятельны. Отбросив пустые инъекторы, он достал собственный нож, примерился к бугру, заметно переместившемуся вверх. Тварь все никак не могла нажраться.

– Кричи, – сказал охотник. – Будет легче. И сделал первый надрез.

Поддетое лезвием и вытащенное насекомое он безжалостно

расчленил на дергающиеся куски и яростно втоптал их в землю. Сорвавшая голос Ксана исчерпала свои запасы прочности и обмякла, уткнувшись лицом в его плечо.

Иван подстелил ей свою куртку, бережно уложил подругу на землю и, размотав эластичную полоску биобинта, принялся накладывать на рану. Бинт, представлявший собой небольшую симбиотическую колонию, вырабатывал коагулянты и обезбoливающие, также постепенно замещая собой невосполнимо потерянные ткани. Через пару часов он полностью зарастит собой порез, а спустя месяц окончательно мутирует в собственную плоть Ксаны. Полезная штука.

– Вот и все, – сказал Иван, прижимая кончиками пальцев края бинта, чтобы они как следует срослись с эпителием. – А теперь займемся «крысой».

Детектор движения, встроенный в «шталъфауст», негромко пискнул. Кто-то приближался к охотнику со стороны грузовика.

– Доктор Мураками? – удивленно воскликнул Иван, опуская пистолет.

Японец что-то быстро и громко сказал. Иван не понял ни слова. Мураками повторил, в его голосе слышалось раздражение. Охотник пощупал за ухом и выругался: «присоска» лингво-софта то ли отвалилась в суматохе, то ли он вовсе забыл ее наклеить. Теперь между ним и доктором возвышался непреодолимый языковой барьер.

– Не понимаю, – свои слова Иван сопроводил выразительными жестами. – Нет мнемософта. Потерял. Не понимаю.

Это Мураками понял. Сказав что-то явно нелестное для Ивана, он тоже частично перешел на знаки. Взмахнув руками, как крыльями, он медленно и членораздельно проговорил вопрос, в котором часто повторялось одно слово. На слух Ивана оно звучало как «теньси» или «тенчи». Мураками еще и тыкал пальцем в разные стороны, закатывал глаза и пожимал плечами, изображая интерес к местонахождению этого самого «теньси». Чем бы оно ни было.

– Где Икари? – в свою очередь спросил Иван этого идиота. – Где, мать его, господин Икари Сакамуро? – громко спросил он, жестами изображая большие очки.

Слушавший его с наклоненной набок головой Мураками яростно махнул рукой и опять понес свою тарабарщину, аж подпрыгивая на месте от нетерпения. И он таки вывел бы Ивана из себя, но в эту секунду детектор движения вновь ожил.

Собственно, и без него было слышно, как, хрустя ветками, кто-то ломится через заросли. С той стороны, куда улетел этот, в плаще, получив в брюхо из «штальфауста».

– Вот черт! – Голос Ивана был переполнен удивлением. – Как ты…

Пережить точное попадание из «штальфауста» невозможно. Самый крутой тек в немыслимо бронированном силовом «доспехе» после него шел в утиль. При соприкосновении с разогнанными до сверхзвуковой скорости керамическими снарядами «штальфауста» металл переходил в состояние жидкости и разлетался мелкими раскаленными брызгами. А плоть, защищенная этим металлом, испарялась.

У Ивана был опыт в этих делах. Ему случалось пробовать свое излюбленное оружие на самых разных объектах – от затянутых в бронехитин адептов Синклита до ховертанков. И результат всегда оставался неизменным.