Падшие из ада
Шрифт:
– Где это?
– Северное крыло. Забросали пост охраны петардами, да так, что вахтер сейчас в медпункте, почти полностью оглохший и едва не лишившийся одного глаза.
– И куда, спрашивается, смотрит полиция? Их же там целую роту нагнали! Или они не видят, что творится у них под носом!?
– Полицейские подразделения сейчас оттесняют протестующих от восточного фасада, где главный вход в офисную часть, чтобы позволить сотрудникам покинуть здание. Конец рабочего дня, как-никак.
– Скажи им, пусть направят часть людей к северному въезду.
– Да я пытаюсь, – оператор продемонстрировал трубку телефона, которую он держал в руке, – но они говорят, что и на востоке еле справляются, и лишних сотрудников у них нет.
– Давай сюда, я сам с ними поговорю, – Стае выхватил у него телефон и чуть ли не рявкнул в нее, – говорит дежурный комендант. Нам срочно требуется наряд к северному въезду в «Айсберг»!
Некоторое время в трубке слышались только приглушенные препирательства, но потом усталый мужской голос, словно смирившись, недовольно буркнул:
– Я же сказал – у меня сейчас каждый человек на счету! Мы еле-еле их сдерживаем!
– Что толку от вашего сдерживания, если дебоширы уже жгут баррикады у нас во дворе!
– А куда ваша собственная охрана смотрела!?
– Наша служба безопасности занимается только тем, что провожает подвыпивших постояльцев до их номеров! У нас нет ни полномочий, ни возможности применять силу, тем более против толпы! – Стае обернулся, услышав чей-то возглас, – что там еще?
– Сработала пожарная сигнализация в распределительной, – доложил оператор, – скорей всего, датчик задымления среагировал на просочившийся в помещение дым с улицы.
– …они тут совершенно неуправляемые, – продолжал пояснять полицейский, – швыряются мусором во все подряд. Если мы их не оттесним от входа, то уже вам самим придется объясняться перед постояльцами за их разбитые машины.
– А если мы немедленно не наведем порядок в северном дворе, то разбитые машины будут самой меньшей из наших проблем, – Стае с беспокойством наблюдал, как на табло загораются все новые красные огоньки, – у вас там пожарные расчеты есть?
– Да, стоит пара машин.
– Отправьте их к северному крылу. Я сам сейчас подъеду.
Стае вернул трубку оператору и выдал ему целый ворох инструкций:
– Весь техперсонал в полную боевую готовность, охрану выгони на патрулирование этажей, и обзвоните офисы – пусть все поскорее расходятся по домам. У нас тут какая-то тревожная ситуация складывается, а потому, чем меньше людей будет оставаться в здании – тем лучше.
– Понял. Сделаем.
– Ладно, а я побежал. Надо проследить, чтобы пожарные не увлеклись и не вздумали тушить электрощитовую водой из своих брандспойтов.
Стае выскочил из операторской и со всех ног помчался к служебному выходу. В голове у него заевшей пластинкой крутилась бородатая шутка, что генералы не бегают, поскольку в мирное время это вызывает смех, а в военное – панику. Дежурному коменданту элитного офисного комплекса также не пристало суетиться по пустякам, но сейчас ситуация определенно вышла за штатные рамки и в воздухе, помимо гари, отчетливо пахло серьезной катастрофой.
Он запрыгнул в рабочий электрокар для местных разъездов и резко стартовал, взвизгнув шинами по гладкому полу. Подсобные помещения «Айсберга» занимали площадь, измеряемую несколькими гектарами, и для перемещения по ним в течение рабочего дня такой транспорт был абсолютно необходим.
В самый последний момент Стае сообразил, что открывать ворота и выезжать на каре прямо в гущу протестующих будет не самой удачной идеей, поскольку они могут воспользоваться этой возможностью, чтобы проникнуть внутрь комплекса. В итоге он оставил машину прямо в коридоре и выскочил на улицу через одну из боковых дверей для персонала.
В нос ему немедленно ударил резкий запах дыма, столь едкого, что от него начали слезиться глаза. Бунтовщики громоздили в свои баррикады весь хлам, который только могли найти в округе, и теперь наваленные ими горы мусора неистово полыхали, отравляя воздух густыми клубами вонючей гари от горящего пластика, покрышек и пищевых отходов.
Стае осторожно выглянул из-за угла, и оттого, что открылось его взору, внутри у него все оборвалось.
Сооруженный толпой завал из мусорных контейнеров и пустой тары, штабеля которой стояли вдоль стен, ожидая, когда их заберут поставщики, пылал как самое заправское аутодафе. Корчащиеся в огне коробки плавились и таяли, источая целые реки горящей пластмассы, что струились по асфальту, разливаясь пузырящимися заводями вдоль стен и заползая под двери технических помещений. Из забранных решетками окон распределительной уже тянулись струйки сизого дыма.
Опомнившись, он схватил телефон и вызвал операторскую.
– Срочно отключайте все электроснабжение! Свяжитесь с городской сетью – пусть они отключат подачу со своей стороны! Иначе тут все просто взлетит на воздух… Что? Как нет связи? Но…
Стае бессильно уронил руку с трубкой. Оператор сообщил, что у него пропала связь с инженерными системами здания, а значит, огонь пробрался в кабельные коллекторы, и катастрофа фактически уже наступила, и пытаться ее отменить уже поздно.
Словно во сне он наблюдал за тем, как попытавшаяся въехать во двор пожарная машина выпустила по пылающей баррикаде тугую струю воды, но, получив в лобовое стекло несколько зажигательных бутылок, поспешно начала пятиться назад. Пожарные попытались отогнать хулиганов своим водометом, но без особого успеха, поскольку в дыму им почти ничего не удавалось разглядеть, в то время, как их противникам было достаточно метать «коктейли Молотова» по яркому свету фар.
Струя воды хаотически металась из стороны в сторону, поливая все подряд, и Стае, рискуя сам попасть под ее напор, бросился вперед, размахивая руками и крича, что было сил:
– Стоп! Стоп! Прекратите! Там же сто киловольт! Вы нас всех тут убьете к чертовой матери!
Казалось, пожарные услышали его вопли, и их машина, прекратив плеваться, откатилась назад, на улицу. Однако выплеснутая ею вода, смешиваясь с расплавленным пластиком в шипящую кашу, уже подступала к воротам трансформаторной подстанции.