Падшие в небеса. 1937
Шрифт:
– Я сам себя не узнаю. А дед, извини, он конечно человек хороший, но нельзя жить по его советам. Нельзя. Не выживешь, – Вилор покосился в окно. – Кстати, вон дождь, наверное, будет, а старик зонта не взял. Замокнет.
Лидии вновь стало его жалко. Она подошла, обняв его сверху, за плечи, нежно сказала:
– Домой вернется.
– Нет, не вернется. Так и будет сидеть на лавке, пока ты не уйдешь. Он ведь тактичный. Дождь его не испугает. Дождь вообще никого пугать не должен. Дождь, это такое!
Вилор тяжело вздохнул и вновь, покосившись на стекло, тихо добавил:
– Дождь, это слезы природы. Иногда радостные, а иногда грустные…
Вот послушай:
Пока идет дождь —Слышны звуки вчерашнего дня.Гром – словно вождьВодит племя ночного дождя.Ночь – промокшая птица,Рассвет – не совьет ей гнездоТень вчерашние лицаДень растворяет все зло.Пока идет дождь —Листья плачут о теплой земле.Пока идет дождь —Роса отдается травеТуман – обкуренный странник,Облака словно стадо овец,Ветер – небесный избранник,Закат – умирающий свет,Пока идет дождь.Лидия молчала. Он пытался рассмотреть эмоции на ее лице. Но Скрябина отвернулась, у нее дрожали руки, он это заметил когда, она достала из пачки очередную сигарету. Долго не могла подкурить, чиркая зажигалкой.
Она нервничала.
И ему вдруг стало стыдно.
Совсем противно и больно!
Он хотел уже извиниться, но тут Лидия, неожиданно и как-то грубо спросила:
– Красивые стихи. Кстати, ко мне твоя знакомая приходила. Виктория. Знаешь такую?
Он испугался, вздрогнул. Она заметила это, хотя и не смотрела в его сторону. Она почувствовала, что он дернулся и засуетился.
– Вика? К тебе? Что ей надо было?! – слега хрипловатым голосом переспросил Вилор.
– Рассказала, как вы иногда весело проводили время. И еще сказала, что убьет меня, если я от тебя не отстану, – с металлом в голосе произнесла Лидия.
Он молчал.
Она ждала, когда он соберется мыслями. Но он долго не мог прийти в себя. Суетился и достал сигарету. Покачав головой, переспросил:
– Что? Ха, ха. Вот дурочка. Вот дурочка. Девчонка! Надеюсь, ты ей не поверила?
Лидия посмотрела ему в глаза. Растерянность и паника. Он суетится. Он не знает, как себя вести. Он похож в эту секунду на героя-любовника из дешевой пьесы.
Скрябина хмыкнула и лукаво улыбнувшись, добавила:
– Как сказать. Как сказать. Она очень агрессивная была. И я боюсь, что она говорила искренне. Кстати, когда это ты успел с ней роман закрутить? Она сказала, что вы были близки. Ты это сделал, пока я с моим в отпуске, в Испании была?
Вилор опустил глаза. Он тяжело вздохнул и сказал с неохотой:
– Надеюсь, ты меня ревновать не будешь? Или сейчас устроишь сцену? А ты спроси меня, каково мне? Ждать, видеть, как ты мучаешься, живя с этим негодяем. Встречаешься со мной и потом идешь и ложишься с ним в постель! Каково мне? Знаешь, что это такое? Нет, ты не можешь представить, какая эта мука знать, что твоя любимая женщина уходит к другому мужчине, пусть даже и ее законному мужу. Это больно Лидия. Это очень больно. И потом Вика. Она девчонка избалованная. Ей хочется просто чего-то необычного. Она была лишена романтики в детстве. Вот и все. Она загорелась мной. Случайно. Просто на одной из светских вечеринок. Она проникалась моими стихами. Разве я в этом виноват? Разве я виноват, что она влюбилась в меня? Да у нас с ней были мимолетные отношения. Были. Я скрывать не буду. Но я просто пожалел ее. Она влюбилась в меня как дурочка! Мне стало даль девчонку! Просто жаль. Вот я и так поступил. Сейчас поверь, я сам жалею. И все в прошлом. Поверь. Извини, если тебе было неприятно. Я ее больше не увижу. Я так решил.
Лидия обиделась. Она вдруг почувствовала, что ревнует его. И не просто ревнует, а изнывает в злобе к нему и этой молодой и красивой блондинке. Скрябина рассмеялась жестоко и сухо. Это был даже не смех, а какое-то карканье.
Воронье!
Покачав головой, Лидия, ледяным тоном сказала:
– Да. Пожалел ее. Понятно. Это в твоем репертуаре. Пожалеть значит дать понять женщине, что ты отвечаешь ей взаимностью? Так, по-твоему? Пустить ее в свое сердце, пусть даже и на день. На час, на минуту?! Дать ей надежду?! Надежду любви! А потом просто так раз и растоптать эти чувства. Мол, хватит. Я же пожалел тебя. Словно щенка, погладил за ушком и налил блюдце молока. А потом выбросил этого щенка. Нет, это не жалость. А ты о ней подумал? Как ей сейчас? Она ведь мучается! И я, ее понимаю. Но я и понимаю себя. И тебя. Ты думаешь все так в прошлом. Раз и все разорвал. Нет. Ты не видел ее глаз. Ты не видел ее глаз во время нашего разговора. Как они блестели. Они блестели с такой ненавистью и злобой, от которой, мне стало страшно. Поверь. Да и боюсь, просто теперь мы от нее не отделаемся. Она напористая. Девица еще та. Кстати кто ее папа?
Он виновато посмотрел не нее. Он увидел, Лидия разозлилась и ей сейчас лучше не грубить. Вилор ответил заискивающим и ласковым тоном:
– Ее Папа депутат Госдумы. Известный человек. Его фамилия Маленький. Смешная, не правда ли?
– Маленький? Это тот самый Маленький? Ну, ты даешь! Ты Вилор совсем с ума сошел! Да, теперь я точно знаю, она от меня не отцепится. И от тебя тоже. Вилор. Ты не понимаешь, что происходит. Не понимаешь. Это надо как-то решать. Угрозы ее вполне реальны!
Щукин понял, она немного остыла. Она больше интересуется девушкой, чем его «чувствами» к ней. И это хорошо. Вилор попытался улыбнуться и разрядить обстановку. Но гримаса на лице, вяло походила на «позитивную»:
– Да брось ты! Она же девчонка еще! Ну, если ты так боишься, хочешь, я сам поговорю с ней?
Лидия и впрямь немного остыла. Она махнула рукой и грустно сказала:
– Уж сделай доброе дело, изъяснись и успокой девочку! И не просто успокой, а встань перед ней на колени и извинись. Я прошу тебя Вилор. Я боюсь, честно говоря. И за себя, и за тебя тоже. Поверь мне, она готова на все. А вообще-то на ее месте я бы тебя убила, а не меня. Шучу. Ладно. Мне надо идти.
Лидия еще хотела добавить, что решилась порвать с Валерианом. Но, посмотрев на пьяные глаза Вилора, поняла это «не тот момент». Скрябина встала, и тяжело вздохнув, обняла Щукина. Тот, попытался ее поцеловать, но Лидия отстранилась. Она грустно улыбнулась, погладив Вилора по щеке, сказала:
– Мне надо идти…
– Ты за этим приходила?
– А ты, как думал? Конечно. Да. Мне нужно было посмотреть на твою реакцию. Сказать тебе, что б ты очнулся, наконец. Узнать, как у тебя дела. Вижу все плохо. Ты действительно… заводил себе молодую любовницу, которая собирается убить меня. Мой муж действительно тебе поставил палки в колеса. Но я хочу исправить ситуацию.
Но Щукин, подумал, она шутит, улыбнувшись, переспросил довольным тоном:
– Кстати насчет Парижа тебе надо подумать. Я не шутил. Я серьезно. Очень серьезно. И у тебя мало времени. От твоего ответа будет зависеть многое. Я жду.
Лидия ничего не ответила. Она повернулась и направилась к выходу. Вилор стоял и смотрел ей вслед. Он даже не попытался ее остановить. Дверь хлопнула как топор гильотины. Щукин поморщился.
Вилор поплелся в свой кабинет. Лениво плюхнулся в кресло и зажмурил глаза. Он долго сидел в тишине. Слушал, как тикают в углу часы. Было одиноко и противно.
Щукин тяжело вздыхал. Он пытался прислушиваться к монотонному шороху маятника. Ловил вялые звуки, напрягая слух, но это не успокаивало. Напротив, тревога и обида грызло сознание.