Падший ангел за левым плечом
Шрифт:
Во всем этом есть что-то нечеловеческое…
Но это лишь первый абзац. Мы только начали наш осмотр. Многое еще впереди.
Тут, вот тут.
– Меня интересует время совершения убийства. Когда наступила смерть, – тихо, опять же шепотом сказал полковник Гущин. – Ты понимаешь, в каком мы все сейчас положении. Он сотрудник полиции, он – один из начальников Главка. Я хочу, чтобы хотя бы в вопросе давности смерти нас не ждали безумные сюрпризы. С меня этого его смеха хватает. Волосы дыбом. Итак, что
Они с Сиваковым переглянулись.
Катя ждала, что ответит эксперт.
То, что лучше не видеть, уже диктовало свои, собственные условия расследования.
Бригада ЭКУ проводила в доме и в гараже полный, тотальный осмотр с изъятием всех улик, которые лишь предстояло еще найти.
Глава 2
Маленькое счастье
А в это самое время, когда в страшном доме в Дееве только начинался осмотр места убийства, в соседнем с поселком городе Рождественске Виктория Одинцова – вдова средних лет, потерявшая любимого мужа, – размышляла о счастье.
Муж Виктории скончался от инфаркта скоропостижно. И боль утраты, тяжкая в первые годы, утихла. Словно посветлела как-то эта боль, истончилась, оставив горьковатое послевкусие невыплаканных слез.
Но жизнь есть жизнь, и Виктория Одинцова смирилась. С ней шагать дальше по жизни без мужа остались сын и свекровь. Сын окончил школу и поступил на первый курс МАИ. Свекровь постоянно путешествовала по поликлиникам и аптекам в ажиотаже получения бесплатных лекарств. Стуча клюкой, костерила почем зря врачей, районные власти, ругала государство, не стесняясь в выражениях, и, что интересно, все рецепты и направления от врачей всегда получала. И даже без очереди.
Они жили после смерти мужа, отца и кормильца, в квартире свекрови. И со временем Виктория научилась подлаживаться к ее непростому характеру. Общая потеря сплотила их, а также необходимость заботиться друг о друге.
А что, собственно, конфликтовать у плиты по пустякам? Разве в этом смысл жизни, кто лучше готовит молочную лапшу и тушит курицу с черносливом? Если все время ругаться и горевать, то так можно и стресс заработать. И счастье, маленькое такое, свое, домашнее, теплое, как шерстяной носок, счастье пустить по ветру.
Утратить.
Сохранить, постараться сохранить во что бы то ни стало счастье свое – лучик света – Виктория Одинцова всегда старалась.
Поначалу-то, после смерти мужа, было делать это ой как непросто. Небо с овчинку казалось. В те времена, оставшись одна, чтобы как-то прокормить семью и выплатить кредиты, которые брал муж, Виктории приходилось работать в двух местах. Практически без выходных и праздников. На сон и то времени не хватало, потому что в разных местах имелся разный график: где сутки – трое, где сутки – двое, а порой и через день, а порой и в ночную смену.
О счастье ли тут думать, когда с ног валишься и засыпаешь на сиденье автобуса, рискуя проспать свою остановку?
Но даже
Когда случилось то происшествие в отеле «Сказка интернешнл» – роскошном, с крытыми бассейнами и аквапарком, где она работала ночным сменным администратором, призрак маленького индивидуального счастья опять словно померк.
Ну как же, ее ведь тогда затаскали на допросы сначала в уголовный розыск, потом к следователю, а затем, когда дело в суд перекочевало, и туда. Как свидетеля.
Прокурор ей все в суде внушал – вы свидетель обвинения. От ваших показаний многое зависит. От ваших показаний зависит практически все со стороны обвинения.
Каково это слышать, а? Это и крепкий, здоровый человек слышит с трепетом сердечным, с этаким мандражом. А она в то время в горе великом была, только мужа потеряла – вся на нервах, на успокоительном.
Но и эта полоса черная сгинула. Суд закончился обвинительным приговором. Ну тому… типу, которого обвиняли в таких ужасных вещах…
Виктория постаралась со временем выбросить все это из головы.
А потом – вот чудеса в решете – и прокурора того посадили, который ей все внушал, как важны ее показания.
Ну жизнь, вот жизнь, а!
Про прокурора она тогда услышала в местных новостях по телевизору. Ну посадили и посадили. Кто о прокуроре из нормальных людей заплачет?
Нет, Виктория не хотела ерничать. Она вообще была доброй женщиной. Она заботилась о сыне-студенте. Боялась, что он, такой влюбчивый и бесхребетный, еще женится ни свет ни заря. А что им тогда со свекровью, с бабкой, делать? Квартира хоть и трешка, но стандартная, со смежными комнатами. А если приведет жену да дети пойдут? Где всем ютиться?
Когда муж был жив, вроде и не ютились, а просто жили. Это сейчас, что ли, у страха глаза велики?
А с другой стороны – семья у сына, дети – это же внуки. Так, значит – вот оно, счастье. Один из его основных элементов.
Тут Виктория всегда вздыхала.
Вздохнула она и сейчас и улыбнулась.
Она только-только закончила гладить выстиранное постельное белье и убрала гладильную доску. Пора что-то к ужину готовить. Скоро сын явится. Хоть сегодня и суббота, он клятвенно обещал, что приедет домой, а не зависнет в каком-то студенческом клубе на Спартаковской.
Свекровь, громыхая клюкой, прокандехала по коридору из своей комнаты в туалет. И угнездилась там надолго. Запоры мучили старуху.
Ей к ужину надо бы морковки сырой потереть – Виктория бросила взгляд на кухонный комбайн. Или дать слабительного? Нет, уж потружусь для нее. Подумаешь, кнопку нажать в комбайне – раз, и готова морковка тертая.
Вот в этом как раз счастье-то и заключается. В радении за близких, в заботе о них. Пусть и не очень ценят они это из-за сварливости характера и рассеянного старческого склероза.