Паханы, авторитеты, воры в законе
Шрифт:
Стоическая личность Япончика стала символом воровской чести, живой легендой. Это не высокопарные слова, а суровая действительность. Московского вора в законе не сломала даже пресс-камера,не говоря уже о «каких-то там» ШИЗО и карцерах. Иваньков, никогда не отличавшийся мощными габаритами, обуздал и козлов, и сук, и кавказцев.Ввязываясь в драку, вор думал не о возможных увечьях или даже смерти, а о своей воровской чести. «Я прошел сумасшедшие дома, скрытые тюрьмы, карательную медицину, — комментировал свое прошлое Японец. — Я пережил все это с честью и достоинством. Честь и достоинство в нашей истребительно-трудовой мясорубке сохранили единицы. Я прошел между молотом и наковальней, где либо
Когда московский законникВалерий Длугач прибыл на сходку в нетрезвом состоянии, да еще с двумя дамами (чтобы веселей обсуждались наболевшие блатные вопросы), один из воров дал Длугачу пощечину. Подобные выходки считались оскорблением.
Витя Никифоров по кличке Калина за словесную обиду прикончил ножом московского авторитета. Он воткнул в Шелковника, имевшего черный пояс по каратэ, нож и спокойно удалился. Но тот же Витя Никифоров сам едва не пострадал за свою вспыльчивость. Он публично обозвал нехорошим словом чеченского вора Султана Даудова, и тот также публично пообещал расквитаться с наглецом. Поостыв, Калина встретился с Султаном и бесхитростно извинился. В ответ чеченец протянул Вите руку.
В блатном мире со словами обращаются очень осторожно. В отличие от фраерскихпонятий, они часто имеют двойственный смысл. К примеру, на обычное приветствие «Здорово, мужики!» может последовать: «А где ты видишь мужиков?». Сакраментальное послание «на три буквы» воспринимается как пожелание стать опущенным.Воспринимаются по-иному «сука» и «козел». А добрая русская вставка «е… твою мать» оскорбляла святыню блатаря — тюрьму.
До 60-х годов настоящий блатарь всегда имел при себе одну или две колоды карт и был готов сражаться в любом месте и в любое время. Он прихватывал карты даже на «скок» и, выбрав удобную минуту, гадал себе на итог кражи. Гаданье шло во время игры: по карточному раскладу вор пытался предсказать свою дальнейшую участь. Победа сулила легкое, нехлопотное дело, проигрыш вообще мог отсрочить воровскую операцию. Азарт руководил поступками вора.
Профессиональный вор, привыкший рисковать и регулярно напрягать нервную систему, за решеткой чувствовал себя неуютно. Здесь его лишали прежних ощущений, прежнего холодка в животе, который для вора стал своеобразным наркотиком. Восполнить эти ощущения помогали карты. «Игра напоминает мне карманную кражу, — признался один рецидивист. — Тебе идет карта, и ты чувствуешь то же самое, если бы под подкладкой фраера в твою руку скользил бумажник».
Если в тюрьме имелась библиотека или красный уголок с периодикой, проблема с карточными колодами снималась. Распотрошив книгу или газету, воры получали вполне приличные «колотушки». Бумажные листы склеивали в три-четыре слоя. Клей готовили с помощью обычного хлеба: его окунали в кипяток, затем отжимали и пользовались отжатой жидкостью. Склеенные листы разрезались по нужному формату и метились по карточным мастям и достоинству. Для этого имелся трафарет — картонный лист с вырезанными бритвой или острым ножом окошечками. Краской служило мыло, разведенное на стержне химического карандаша или саже. Красная масть выделяется очертанием очков, достоинство — их комбинацией.
В довоенные годы похороны вора в законе сопровождались особым ритуалом. В гроб клались бутылка водки и колода карт: верные спутники блатаря. Это не было бравадой. Игральные карты, как символ азарта, для вора служили святыней. То, что здравое человечество относило к слабости, блатной мир считал достоинством. Контролеры уже не пытались застукать блатарей, а просто периодически изымали карты для отчетности. Это стало традицией. Говорят, что авторитеты никогда не прятали карт. Вор в законе не имел права остановить игру при таком пустяке, как появление казенного персонала. Опытные сотрудники СИЗО или ИТК, все же решив отобрать у вора колоду (а это случалось не часто), давали ему доиграть.
Высшим
Классические воры собирались в тюремных больницах под видом пациентов. Чтобы попасть в лечебное учреждение или же задержаться в нем, ворам часто приходилось симулировать болезнь. Для этого существовали специальные рецепты, которые уголовная братия разработала и опробовала еще во времена каторги. Случалось, что претендент на воровской титул даже причинял себе увечья, чтобы попасть в больницу на вручение венца.
Нынешние воры к подобным истязаниям над своим организмом практически не прибегают. Они в состоянии купить врачебный диагноз. В 1985 году правоохранительными органами замечена в блатных традициях еще одна существенная «поправка», касающаяся сходок. Во многих регионах России новые воры выделяют из общакадля нэпманских законниковпремиальные, чтобы те посещали сходки без права решающего голоса.
В последнее десятилетие на воровские сходки приглашаются не только законники,но и некоронованныелидеры криминальных группировок, с которыми блатарям приходится считаться. Крупная уголовная сходка состоялась 27 мая 1995 года в Сочи. На встречу прибыли 10 воров в законе и 350 авторитетов со всех регионов России. Прикрывало сходку, которая проходила на кладбище, желание коллективно почтить память вора в законе по кличке Рантик, усопшего год назад. Едва воры открыли собрание, как кладбище окружили бойцы от МВД и ФСБ. Стычек и конфликтов не последовало. Никто из авторитетов в розыске не числился, поэтому обошлось без арестов и задержаний.
Не менее примечательным выдался и сходняк в Томске весной 1997 года. Воровская элита из Московской, Тюменсткой, Челябинсткой, Кемеровской, Екатеринбургской, Новосибирской, Иркутской областей, Ставропольского края, Киргизии, Грузии и Армении прибыла в Томск для передела сибирской нефти. Местные авторитеты, естественно, претендовали на львиную долю нефтяного промысла и требовали ущемить кавказскую братву. Пиковые же стремились отбить часть бандитского контроля над нефтью у воров Сибири.
Воровские посиделки были закамуфлированы под празднование дня рождения томского вора в законе по кличке Гром. Гром, прошедший год назад коронациюв Сочи, был смотрящим за томской братвой. За считанные месяцы он потеснил кавказских воров и, по некоторым данным, даже отбил у них часть общака.Время и место встречи воры не афишировали. Для этого имелись все основания. Предыдущий сходняк в Самаре, где делилась прибыль «АвтоВАЗа», был успешно разогнан местными спецподразделениями.
Едва криминальные лидеры (а их приехало свыше двухсот) заморили червячка в томском ресторане, как нагрянули бойцы Тюменского управления по оргпреступности. Вооруженные автоматами руоповцы отобрали из респектабельной публики 67 человек, усадили их в автомобили и доставили в приемник-распределитель для бомжей. Холеные, отутюженные авторитеты в дорогих костюмах и отшлифованных до зеркального блеска туфлях чинно прохаживались между грязных оборванных голодранцев. Спустя несколько часов все они были освобождены. За решеткой распределителя остался лишь гость из Кемеровской области, у которого нашли пакетик с марихуаной. По капризу судьбы крестный отец Грома, вручавший ему воровской титул, задержался в Краснодарском крае на собственном дне рождения. Вероятно, он об этом сейчас не жалеет.