Пака. Книга сапфировая

Шубникова Лариса

— Мам! Ну, я же не дикарь! — хотя…

— Алена, держи «лицо», — ма сказала чуть строже и я вняла.

Меня всегда пронимали изменения тональности ее голоса.

В огромной парадной столовой было как…в парадной столовой. Ма ушла к отцу, дипломатничать, а я искала Ильку. А нашла Отто фон Штраубе…

Тьфу, и он здесь.

Отто моя первая любовь и мой ПЕРВЫЙ. Я влюблена в него была чрезвычайно. Ну, еще бы! Красавец, успешный аудитэ*, весь такой холодный викинг! Да и наши родители с надеждой ждали, что руна Тантум тиби будет именно на нем и на мне. Не случилось, слава Богу!

Отто совсем не тот, кем кажется. С влюбленных глаз мне думалось, что он совершенство. Позже начала замечать его манерность, капризность. Он часто ныл. Представьте, бугай под два метра, мышцы, силища, а ноет от каждой царапины…. В общем, не срослось, и я его кинула!

Крику было!!! И я сбежала…. Тут мне помогла ма, как ни странно. Она, выслушав мою историю о бугае-нытике, смеялась до икоты, а потом выдала…

— Алена, просто он не ТОТ. Встретишь СВОЕГО и будешь восхищаться даже его прыщами! Хотя, искренне надеюсь, что их не будет, — и снова смеялась.

Она отправила меня на Корте. В старый дом семьи Шуйских. Там было настолько весело, что я забыла об Отто, а концу лета совершенно утешилась в объятиях смуглого Моро. Мне было двадцать тогда.

Я не скажу, что распутна. Не так уж много в моей жизни было мужчин. Но, если были, то всегда ураган! Ну, не ходить же девственницей до двадцати трех? Мне, кстати, двадцать три. Или еще дольше! С моим характером, я могу никогда не встретить ЕГО. А со слов папочки, мой тантум тиби может не пережить шока от моих выходок и сбежать куда подальше!

«Добрая» бабушка Лана обещала мне, что если я не найду своего парня, то она вытащит из клана дель Торе- Пачего мужика посерьезнее (читай «зверюгу», других у них не водилось) и выдаст меня замуж! Спаси и сохрани, Боже! Впрочем, от бабули это был комплимент мне. Характер мой она любила, говоря, что такого обостренного чувства справедливости она не встречала ни в ком! А что до юной дурости, так это пройдет.

Кстати, по ее совету я направилась учиться на юрфак и, окончив с отличием, стала сотрудницей весьма солидного Суда Трех. И не только из-за своего дара. Я и сама кое на что была способна!

Я смотрела на Отто. Он на меня. И ничего… Пустота. Никаких эмоций! Он понял, и отвернулся. Спасибо, друг мой!

Кстати, о моих выходках… Ну, убегала из дома. Ругалась с преподавателями. Подралась как-то….Ну, ладно, несколько раз. Нет, я не понимаю! Что такого? Если кто-то кого-то обижает, как не вступиться? Если препод несет ересь, как не сказать??? Если хочется покататься на машине и, непременно, в Горсуново, почему отказывать себе? Ну…да… Я избалована, отцом, мамой, Ильей. Всеобщей любовью и обожанием.

Но, это же моя жизнь! Сидеть и вышивать? Или заниматься приличным с точки зрения общества, делом и не ощущать радости от этого? Это притворство! Я не бесполезна! Я не прожигаю свое время, как многие молодые люди моего круга! Я работаю на благо Империи, помогая правосудию свершиться. И вовсе не могу сказать, что работа легкая!

И еще… Я никогда и никого не оскорбляла просто так! Хамила только в ответ на хамство! Отвечала ударом на удар!

Чтобы не рассердится окончательно, я прервала свои размышления, и оглядела зал еще раз.

А вот и Натали Волконская. Моя любимая тетушка! Она тоже искренняя и прямая. И она прекрасно понимает меня. Ее муж, ВВ (дядя Вася) рядом с ней, как и мои подруги. Их дочки. Ася, Вася, Нюся (читай, Анастасия, Василиса, Анна). Мы побежали навстречу друг другу и обнялись.

И тут я засекла взгляд.

Шейхеныш (ну, сын шейха) глядел на меня, мягко говоря, как голодный упырь на олененка. Такие взоры для меня не в диковинку, но тут стало неприятно, потому, что шейхеныш был противный. Щуплый. Высокий. Жердь какая-то. И глаза до того сальные, что мне захотелось помыться. Хорошо, что па пригласил всех к столу.

Потом была официальная часть (куча лести главам и улыбки), тосты (ехидные и не очень), выпивка. Потом гостей стали развлекать звезды (песни, танцы, шутки), а потом дядя Гоша Шуйский попросил меня спеть.

Па на радостях обнял ма, и приготовился слушать. Я не очень люблю выступать на семейных праздниках. Будто стихи на табуретке читаешь! Но, ради па, я была готова сделать это. И Илья любит, когда я пою. Мама просто обожает мой голос.

Дядя Гоша шепнул мне, что петь и музыканты зашуршали нотами.

Песня была одной из моих любимых. У нее множество вариантов звучания, я же предпочитала тот, который слышала в исполнении Dulce Pontes. Песня с названием- Cancao do mar.

Встала…и запела. Сама не ожидала, что проникнусь настолько сильно. Голос мой лился свободно, как и сами слова песни о море…

Все долго молчали после финала, потом шквал аплодисментов и совершенно ошалевший взгляд шейхеныша!

Па меня обнял, и поблагодарил. Хоть не зарыдал от отцовской гордости и на том мерси!

Праздник длился, гости все больше веселели и в какой-то момент, меня это все достало. Я весь вечер улыбалась, и вела себя как мама. Бедная, как ей тяжело, наверно!

Шейхи уехали, слава Богу!

Я, поболтавшись по залу, потрещав с подругами и Илькой, часа через полтора плюнула на всех и ушла к себе в спальню.

Утром следующего дня, когда я легкомысленно, без охраны, сбежала из поместья купить свежих сливок для ежегодной послеюбилейной пасты отца, по дороге к ближайшему поселку меня схватили, накинули на голову какую-то ткань. Потом я ощутила укол в плечо, и сознание меня покинуло.