Палач Рима
Шрифт:
Веспасиан ополоснул прохладной водой лицо.
— Ничего, отстроим заново.
— И куда ты собрался?
— Ты и твои друзья поможете Клементу доставить Секунда в Рим, — ответил Веспасиан, вытираясь полотенцем. — И я бы попросил тебя дождаться там, пока Антония не отправит тебя в Козу с сообщением для меня.
Было видно, что Магн отнюдь не в восторге от его плана.
— Стоит ей узнать, что я в Риме, как она будет посылать за мной каждую ночь.
— Это, так сказать, дополнительная награда. А еще я с удовольствием одолжил бы у тебя пару твоих дружков,
— Бери. Можешь взять Секста и Мария. Они знают это место. Но как же твои родители? Куда податься им?
— Они вместе с Артебудзом поедут на север. Ему с ними по пути. Он все не может дождаться того часа, когда наконец вернется в свой родной Норик.
— Знаю, он мне все уши прожужжал, пока мы плыли по морю. По его словам, он опасается, что не застанет отца в живых. Брогдуос, так зовут его отца.
— Сколько лет он не был дома?
— Почти двадцать.
В комнату без стука вошел Тит. Его лицо и голову украшала холщовая повязка. Магн дипломатично вышел вон.
— Смотрю, ты проснулся, — улыбнулся сыну Тит. — Как ты себя чувствуешь?
— Сносно. А ты как, отец?
Тит наклонил голову.
— Что?
— Сносно, отец. Как ты… Ой, и правда смешно!
— Твоя мать была иного мнения, когда я задал ей этот же вопрос рано утром. Сейчас ее настроение испортилось еще больше. Сабин сказал ей, что нам нужно уехать из Италии, чтобы спрятаться в какой-нибудь забытой богами дыре. Кстати, забыл, как там она называется?
— Авентикум. Так лучше всего для вас, пока обстановка в Риме не изменится.
— Я-то сам это отлично понимаю, в отличие от твоей матушки. Она вбила себе в голову, что коль мы вчера задали им хорошую трепку, нам больше нечего опасаться.
— Она неправа, — ответил Веспасиан, просовывая голову в вырез туники.
— Знаю. Постарайся ее переубедить. Мы с Сабином уже пробовали, но все впустую. Лишь когда я велел ей собирать ценные вещи и грузить их на повозки, до нее дошло, что у нее есть выбор. Или остаться одной в пустом доме, где никто ее не защитит, если это ублюдки вновь нагрянут сюда, или уехать вместе со мной.
— Что же она выбрала?
— Не знаю. Она до сих пор в раздумьях. Правда, я оставил ей мой кинжал.
Веспасиан усмехнулся и застегнул на ремне пряжку.
— Что ты намерен сделать со своими стадами?
— Мулов и овец можно оставить пастись на летних пастбищах к северу от поместья. Паллон и пастухи какое-то время побудут там вместе с ними. Там им ничего не грозит. Вряд ли кто-то станет искать их в горах. Что касается рабов, то их мы возьмем с собой.
— Это домашних. А тех, что работают в поле?
— Они все мертвы. Сгорели в бараке прошлой ночью.
— Быть того не может! Все сорок? — Веспасиан поднял голову от сандалий и недоверчиво посмотрел на отца.
— Шестьдесят. С тех пор как ты уехал, мы прикупили новых. Да, боюсь, что так. С другой стороны, это решило мою проблему. Теперь мне не нужно ломать голову, что с ними делать.
— Не слишком ли дорогостоящий способ решения проблем? Они ведь стоили уйму денег.
— Как будто я сам этого не знаю. Ведь это я платил за них из своего кошелька. Но эти убытки втройне возместит приданое, которое принесет с собой сестра Клемента. Сегодня утром мы с ним обговорили все условия. Он в течение месяца привезет ее в Козу, где состоится свадьба. Ведь ты, как я понял, направляешься прямиком туда.
— Да, мы прихватим с собой парочку приятелей Магна и…
Он не договорил. В дверь просунулась голова Сабина.
— Отец, Веспасиан! Атафан умирает и просит, чтобы вы пришли к нему!
Жилище вольноотпущенников находилось в дальнем конце конюшенного двора. Там же располагались жилые комнаты управляющего и его кабинет. Все эти постройки примыкали к стене и потому пострадали меньше других. В поместье тем временем царила суматоха: рабы грузили на три повозки домашний скарб.
Тит повел за собой сыновей в общую трапезную вольноотпущенников. Здесь они ели, а по вечерам пили вино и играли в кости. В дальнем ее конце начинался длинный, без окон, коридор, в который выходили двери комнат. Подойдя к одной из них. Тит остановился. Хотя как хозяин поместья он имел право входить в любое помещение без стука, он счел нужным оказать честь тому, кто верой и правдой служил ему целых шесть лет в качестве раба, а потом еще десять в качестве вольноотпущенника. И потому постучал.
Дверь открылась, и в коридор выглянула Хлоя. Увидев перед собой хозяина, она удивленно нахмурила брови. Ее загорелое лицо тотчас покрылось сетью морщин, сделавшись похожим на скорлупу грецкого ореха.
— Входите, хозяева, — сказала она, склонив в поклоне голову. — Благородный Веспасиан, я рада видеть, что ты пришел в сознание. Как твое плечо?
— Побаливает, но в целом терпимо. Спасибо тебе, Хлоя, за все, что ты сделала для меня вчера вечером, — ответил тот, искренне пожимая ей руку. Когда он был ребенком, Хлоя не раз лечила его ссадины и ушибы, отпаивала целебными отварами. Неудивительно, что он воспринимал ее как члена семьи.
— Тебе повезло, что стрела не задела жизненно важных органов, — ответила Хлоя с улыбкой. Те несколько зубов, что еще оставались у нее во рту, были желты или даже почернели от времени. — Так что я без труда извлекла наконечник и обработала рану. Увы, нашего бедного Атафана стрела пронзила в печень, и у него внутреннее кровотечение. Долго он не протянет.
Веспасиан кивнул и, переступив порог, шагнул в небольшую комнатку с выбеленными стенами. Он никак не ожидал увидеть в ней Артебудза. Тот стоял рядом с единственным окном.
Атафан лежал на низкой кровати. Его некогда гордые, точеные персидские черты словно растеклись по лицу и посерели. Дыхание давалось ему с трудом. Услышав, как они вошли в комнату, умирающий приоткрыл желтоватые глаза и слабо улыбнулся.
Спасибо, что вы пришли ко мне, — еле слышно прошептал он.
— Хозяин постучал в дверь, — сочла нужным уточнить Хлоя. Она отлично понимала, что вклиниваясь в их разговор, она нарушает все писаные и неписаные правила, однако ей хотелось. чтобы он это знал.