Палач, сын палача

Андреева Юлия Игоревна

Еще десять лет назад от палача требовали искать конкретное ведьмино клеймо – родинку или пятно в виде кошачьего или собачьего следа, или чтобы оно было похоже на козла. Причем, при прокалывании это место должно было быть нечувствительным, и из него не должна была течь кровь. Сейчас стараниями таких палачей как Баур мы ищем точку, которую, может быть, вообще не видно, мол, ведьмино клеймо находится глубоко под кожей. То есть, палач тычет иглой куда ни попадя, пока не найдет похожее место.

Так что, если прежде не честный палач мог сам тайком нарисовать на теле подследственной кошачий след, теперь… – Петер махнул рукой, поднимаясь и потирая натруженные колени. Они вошли в светелку, где на столе была постелена белая скатерть с вышивкой и стояла миска с яблоками.

– Но, господин Баур проводит испытание иглой в присутствие судейских, которые видят все и свидетельствуют затем в суде. – Клаус вошел в комнату вслед за отцом и сел на стул у стола, глядя на румяное, смотрящее на него яблоко. – Нарисовать клеймо это одно, но сделать так, чтобы из ранки не текла кровь…

– Ты прав, в этом-то и состоит дьявольский умысел Филиппа и ему подобных. Дело в том, что мы используем иглу с так называемым треугольным кончиком и утолщением к основанию. Такая игла прорезает ткани и как бы расширяет дыру, из которой естественно течет кровь, в то время как Филипп и его дружки берут тончайшую иголку с закругленным кончиком. Эта иголка может войти в тело человека, вообще не вызвав кровотечения, или сделать его настолько минимальным, словно такового и не было.

Кроме того, я уже слышал о специальном шиле, иголка в котором убирается в рукоятку, как нож комедианта. То есть, палач прижимает рукоятку к телу подследственной так, что все думают, будто бы иголка вошла в плоть, в то время как она скрылась в рукоятке. Женщина не чувствует боли – клеймо найдено!

Клаус посмотрел в окно, с удивлением для себя приметив, что Густав Офелер все еще мнется там, так и не собравшись с силами подергать дверной колокольчик.

– Это очень грязно и гадко. – наконец подытожил Клаус, беря яблоко и вытирая его о свою курточку. – А дьявол действительно метит людей своим клеймом?

– Не знаю. – утомленно отец сел рядом с ним, смотря в пол. – Мне только известно, что ведьмино клеймо реальность. И если можно послать на костер только тех, у кого не идет кровь и кто не ощущает боли, я так и делаю. Но остальных – остальных я рекомендую суду отпустить за недоказанностью связи с дьяволом и преступлений против церкви. И если я не прав – пусть господь накажет меня за это заблуждение. Наша профессия грязна и мерзка! – Он снова поднялся и подошел к окну, смотря на начавший накрапывать дождик. – Но… человеческая злоба в сто крат грязнее, поэтому я утверждал и продолжаю утверждать, что для этих несчастных мы палачи – единственная и последняя надежда на человеческую справедливость. Потому что – если Папа сказал, что следует казнить только обладателей чертовой метки или, как ее еще называют, ведьминого клейма, то у нас появляется реальный шанс спасти остальных.

В городе Ортенау раз в неделю проходит лекция для палачей, судебных исполнителей и юристов, на которой ученые мужи будут рассказывать о пробе водой, которую святейшая церковь рекомендует использовать после пробы иглой, если последняя дала положительный результат. Кто знает, может быть, после того как была отменена проба раскаленным железом, эта проба водой позволит нам спасти от огня невинных. Я давно уже отпросился у нашего бургомистра, и он через месяц даст мне подорожную и письма к хозяину Ортенау, чтобы я мог все как следует разглядеть и перенять.

Кстати, – он повернулся к сыну, подзывая его к себе, – не кажется ли тебе, что это, господин, который уже битый час мокнет под нашими окнами ни кто иной, как ученый бакалавр Гер Густав Офелер? Если так, беги и зови его в дом! Еще не хватало, чтобы тот, кто должен лечить других сам слег в постель от простуды!

Глава 11

История одного похищения

Действительный же демон блуда и князь инкубата и суккубата называется Asmodeus (Асмодей), а в переводе – «носитель суда».

Генрих Инститорис, Якоб Шпренгер «Молот ведьм»

Едва Клаус выскочил в переднюю, как в дверь кто-то громко постучал. Мальчик распахнул дверь, но на пороге стоял не Офелер, которого Клаус намеревался позвать на чай и который был в этот момент у окна на другой стороне дома.

Перед Клаусом стоял невысокий человек с тонкими усами и острым лихорадочным взглядом. Одет незнакомец был в потертый камзол цвета вареного рака, с расшитыми на груди золотыми позументами, как одевались обычно офицеры личной гвардии бургомистра. В руках его была черная шляпа с красным страусовым плюмажем, которой он, судя по всему, очень дорожил.

Скользнув взглядом по лицу мальчика, офицер заглянул в дом, и, приметив Петера, поклонился ему, проходя в светелку.

– Вас срочно просят прибыть в кабинет начальника тюрьмы. Верховный судья Себастьян фон Канн и окружной судья Иероним Тенглер уже там. – сообщил он официальным тоном, с трудом переводя дух, отчего можно было вообразить, будто бы он был вынужден бежать вместо того, чтобы как все офицеры скакать на коне или ехать в карете. – Мы поймали мерзавца, так что теперь дело за вами. Дело деликатное, но там без бутылки сам черт ногу сломит… – более доверительно продолжил он.

Петер быстро переоделся за старенькой ширмой и, наскоро попрощавшись с сыном, вышел вслед за офицером.

Мальчик остался один.

На самом деле происходило следующее: единственную дочь барона Шварцкофа, наследницу огромного состояния и самую завидную после дочери самого губернатора невесту, угораздило влюбиться в картежника, волокиту и сорви голову – тридцати двух летнего офицера из Дармштадта Ганза Гортера. У которого мало того, что просто не водилось денег, Ганз Гортер был в долгах как в шелках, пил, гулял, водил компании с местными отбросами общества и дрянными девками и попеременно состоял любовником нескольких богатых вдовушек, которые одевали его, кормили и периодически выкупали из долговых ям.

Увидев как-то в окне красавицу дочку барона Шварцкофа юную Мари, волокита тотчас выяснил о ее приданом и остался приятно-довольным известием. После чего он начал фланировать под окнами девицы, рассказывая ей о своей пламенной любви и умоляя бежать с ним.

Вскорости ему удалось-таки склонить фреккин Мари дать ему согласие на побег. Подготовив коляску и сообщив девушке, что в одной деревенской церкви их ждет священник, он назначил время побега и сообщил, что будет ждать ее за домом барона. Кутаясь в накидку с капюшоном, девушка вышла через заднюю дверь, придерживая подол платья, чтобы оно не намокло от росы, пробежала по дорожке сада до калитки, где ждал ее красавец жених. Дрожа от страха и любви, юная баронесса прижалась щекой к мундиру красавца Ганза, уже видя себя фрау Гортер, когда тот бережно взял ее за ручку и, ласково, но властно обнимая за плечи, открыл перед ней дверцу в карету.