Палач. Нет милости к падшим

Ачлей Александр

В России же ни закон, ни традиция не стали тем фундаментом, на котором базируется жизнь общества! Мы неуважительно относимся к закону («закон что дышло, как повернул, так и вышло», «законы для того и создаются, чтобы их умело обходить»), но так же попираем традиции, которые настолько часто меняются, что не успевают стать частью жизни даже одного поколения: вместо Красного знамени Победы — торговый

триколор, пролетарские звезды повсюду соседствуют с царскими двуглавыми орлами, слова гимна меняют раз в 20 лет в соответствии со вкусом очередного правителя, праздники переименовывают или отменяют, названия городов меняют, памятники правителям сносят по мере изменения внутренней политики. Но одно остается незыблемым — воля царствующего правителя, независимо от того, как его называют: Великим князем, царем, императором, Генеральным секретарем партии или Президентом. Власть правителя на Руси всегда была практически неограниченной. При этом каждый новый правитель считает своим долгом перечеркнуть все, сделанное до него, и начать с чистого листа. Перевороты, смуты, революции, смены династий; постоянное балансирование между западничеством и славянофильством, ярчайшие образчики тирании восточного типа (Иван Грозный, Сталин) и псевдопросвещенного правления по западной модели (Петр I, Горбачев) — все у нас было.

Удивительно только одно, как при всем этом Россия стала державой мирового уровня? Правда, последний эксперимент с либерализмом, демократией и свободой, закончился трагически — страна развалилась на части, о чем Дин искренне сожалел. Теперь вот Тимофеев пытается вновь собрать ее. Бог ему в помощь, как говорится. Но к этому пытаются привлечь его, Дина! А зачем это ему? В возрождение страны он не верит. В сакральность вождей — тоже. Мало того, она его пугает. Лозунги Уральской республики ему не очень близки. Какое Белое Царство Правды? Откуда оно возьмется в стране, где этой самой правды никогда не было? Поиски были. Это верно.

Такая же история со справедливостью: большинство из тех хамов, которые набили за счет простых людей свою мошну в годы либерального беспредела, живут себе спокойно в благополучных странах и в ус не дуют. И ладно, если бы они сидели тихо, не высовывались, и хотя бы чуть-чуть раскаивались в содеянном. Так нет же, чувствуют себя вполне

комфортно, рассуждают о высоких материях, К своему же народу, который обобрали до нитки, относятся как к быдлу, не заслуживающей внимания черни, о которую можно спокойно вытереть ноги.

Дин был плоть от плоти этого народа и с такой постановкой вопроса не мог согласиться. А потому, к концу своих рассуждений он уже не так отрицательно относился к предложению Ланы. Оно для него стало более приемлемым: отомстить (что не противоречило его ментальности) этим ублюдкам за подлость, предательство и воровство, да еще и с государственной помощью — что ж, почему бы и нет. Но только делать это он будет из элементарного стремления к справедливости, а не прикрываясь высокими словами модных в Уральской республике идеологических лозунгов.

— Ну, что надумал, Склифосовский? — оказывается, все это время Лана была рядом, но сидела так тихо, что он ее не замечал.

— Склифосовский был врачом. Великим. Он больше делом занимался, чем философствованием, — саркастически заметил Дин.

— Извини, не знала. Пробелы в образовании. Там среди философов был кто-то на «С», — ничуть не обидевшись, ответила Лана.

— На «С» там был Сократ! Но это уже не важно. Я согласен. Только на следующих условиях: руковожу группой я. Без меня никаких действий не предпринимать. Любое проявление неповиновения будет расцениваться как акт предательства, со всеми вытекающими отсюда последствиями. С Артемьевым устроишь мне встречу завтра, в 12.00 в ресторане нашего отеля. Сначала эвакуируем его по плану Бенетти. Затем переберемся в Швейцарию сами. В Екатеринбург для получения инструкций и заключения договора с конторой Лазуренко я не поеду. Все это можно спокойно сделать в Лугано, через неделю. Для этого будет достаточно присутствия Гондалева. Я его знаю лично, так что пароли при знакомстве не понадобятся. Ты поняла, что тебе надо делать? Так не сиди, иди, работай! — Дин молча проводил взглядом ошеломленную Лану.

«А что это она насчет импотенции говорила?» — почему-то вспомнил он, достал еще одну сигарету и закурил.

Конец первой книги