Палач
Шрифт:
Упырь вернулся так быстро, что я еще сигарету не успел докурить. Он стоял у двери и терпеливо ждал – боялся, чтобы я не пошел на склад, нарушая все противопожарные нормы.
Когда мы спустились в подвал опять – старик с фонарем впереди, я за ним, – повернули налево и остановились у первой же двери. Упырь отдал фонарь мне в руки и отпер металлическую дверь. В этой комнате он выдавал продукты таким, как я, – кто приходил сюда периодически. Сразу перед входом, перегораживая его, стоял узкий стол. Дальше – несколько стеллажей с коробками, не позволяющими видеть, что внутри. Да я и так знаю – подкормка соратников с барского плеча Филина. Вообще, при всем своем разгульном характере, Филин жмот еще похлеще Упыря. Во всяком
Упырь между тем протиснулся в закрома и, кряхтя и тихонько матерясь, выставил на столик два огромных армейских рюкзака. Судя по выпирающим из них углам, набиты они были, как положено.
– Все положил? – тем не менее нахмурился я. – Смотри, проверю… Не дай бог, чего-то не будет…
– Рюкзаки верни, не забудь, – проскрипел Упырь и взял в руки лампу, давая мне понять, что пора на выход.
Я попробовал на вес поклажу и развернул тот рюкзак, что был потяжелее. Потом повернулся к нему спиной и, присев, накинул лямки на плечи. Выпрямился и несколько раз качнулся на ногах вверх-вниз, располагая ношу поудобнее. Второй рюкзак, укоротив лямки, взял в правую руку.
– Ладно, Упырь, адью!
– И тебе не хворать, – расставшись с продуктами и покорившись неизбежному, завскладом даже чуть подобрел.
Я вышел на улицу и, поминутно перекладывая тяжеленный рюкзак из руки в руку, пошел на площадь. Ничего, дядя Боря должен уже выйти и ждать меня за углом, чтобы не особо мозолить глаза. Ему-то все равно, он даже готов бравировать нашими отношениями, но я попросил его не лезть на рожон. Конечно, Филин знает, что если жеребьевка выберет моего учителя, то никому от этого хорошо не будет. Я и сам не знаю, что сделаю. Но береженого Бог бережет. Филин видит, что я иду на уступки, вот пусть и он тоже…
Я вышел в маленькую калиточку в заборе и повернул направо. Уши резанул непривычно громкий в нашем тихом городишке гул. Я ускорил шаг. Первым, кого увидел, был дядя Боря. Он, совсем сдавший за последние пару лет, стоял, сгорбившись, у угла здания мэрии, как раз напротив прохода, по которому я сейчас шел. Одной рукой он тяжело опирался на палочку, а второй – на ручку детской колясочки, переделанной в тележку.
– Дядь Боря, что случилось? – встревоженно спросил я его, не обращая внимания на суету на площади.
Старый вояка молча протянул мне руку поздороваться и кивнул в сторону крыльца перед мэрией:
– Вон поймали…
Я поднял повыше и уложил на тележку рюкзак, который держал в руках, и повел плечами, сбрасывая второй. Только после того, как пристроил его рядом, повернулся и посмотрел, куда указывает дядя Боря.
Перед крыльцом уже собралась приличная толпа, и люди все подходили и подходили со всех сторон. Да, событие приятное, что и говорить. Наши доблестные охотники наконец-то поймали «туриста». Теперь весь город сможет спокойно жить две недели. Да и мне, если честно, легче вести на убой незнакомого человека, чем горожанина. Я не знаю всех жителей нашего города, но каждая жертва непременно оказывается чьим-либо родственником, другом или знакомым. Чаще я узнаю это потом – обязательно
Пойманного в лесу человека подняли на площадку крыльца, чтобы его все могли видеть. Охотники – Вовка Косой и Свищ – стояли рядом, довольно улыбаясь. У Косого на обоих плечах висело оружие – обычный для наших охотников «калашник», его собственный, и дорогой армейский американский дробовик. Я такой вживую в первый раз видел – до этого только на картинках в справочниках у дяди Бори. Редкая штучка и полезная – из автомата в атакующую собаку еще попробуй попади. Кроме владения оружием крепкие нервы нужно иметь…
Я смотрел на пленника сбоку. Высокий парень, широкие плечи, подтянутый и мускулистый, голова острижена, топорщится только короткий ежик черных волос. Парень затравленно озирался, явно пока не понимая, за что ему связали руки и выставили напоказ, словно редкую зверушку. Я все никак не мог увидеть его лица – только чеканный профиль с прямым носом и высоким лбом.
Если честно, то я не особо-то на него и глядел. Мое внимание отвлек совсем другой человек. Как я уже сказал, толпа все прибывала, и на площадке перед мэрией уже почти не было места. Да еще и стоящие впереди люди заслоняли обзор подошедшим позже. Кое-кто влез на массивные кованые скамьи с гнутыми спинками, оставшиеся стоять перед мэрией с прошлых времен.
Я увидел Иру. Она стояла на скамейке, жадно впившись взглядом в связанного парня. Ира прижала руки к груди и вся подалась вперед. В ее позе, взгляде сверкающих зеленых глаз было столько эмоций – гнев, ужас, непонимание, сочувствие, восхищение, – что мне стало не по себе. Я никогда не видел ее такой. Я вообще редко видел у нее проявление хоть каких-нибудь чувств. Даже когда у нас это случилось в первый раз – мне кажется, с моей стороны было больше эмоций. Она всегда оставалась холодна и выдержана. Получается, это только маска для меня?
Мне вдруг стало страшно. Не знаю почему. На минуту показалось, что я совсем не знал Иру и вот вдруг – увидел. Надеюсь, это и есть материнский инстинкт – женщина не может спокойно смотреть на то, как истязают человека. Конечно, этого парня еще никто не тронул, не считая связанных рук, но она уже представила, видела, как наяву, что с ним будет через неделю. Интересно, а она помнила, что я буду причастен ко всему, что случится? И как это отразится на наших отношениях?
Я тут же одернул себя. В конце концов, все случалось и раньше. Я просто не видел Ирину реакцию и не знал, что она так ко всему этому относится. За то время, что мы вместе, было поймано человек пять, не меньше, «гостей». Так что зря я себя накручиваю. Наверное…
Толпа радостно загудела. На крыльцо вышли сияющие Филин и отец Слава. Вот что называется – ни шла, ни ехала, новая рубаха… Не знаешь, где найдешь, где потеряешь… Горожане, особенно те, кто на самом деле голодает, радуются еще и тому, что сегодня-завтра выдадут по дополнительному пайку в честь такого праздника. Не знаю, но мне это напоминает каннибализм.
Филин поднял обе руки, призывая собравшихся к тишине. Но толпа взревела еще громче – всем хотелось показать, как они рады. С той стороны, где стояли мы с дядей Борей, собралась кучка молодых парней. Они кричали громче всех, так что даже пленник вздрогнул и повернулся в нашу сторону. Я наконец смог разглядеть его лицо. Да… Поразительно красивый парень. Причем именно того типа, что больше всего нравится женщинам, – мужественный, с широкой хищной челюстью и высокими скулами – в сочетании с фигурой атлета он должен производить неизгладимое впечатление на слабонервных представительниц прекрасного пола. И глаза. Яркие, почти синие. Глаза такой чистоты, словно светящиеся изнутри, я видел только у одного человека – у моей любимой девочки, Иры. Только у нее они зеленые, а у парня – синие.