Палач
Шрифт:
– Этот лох любых шулеров разденет догола. И провернет у тебя под носом любую авантюру. А ты лишь будешь сидеть и глазами от удивления хлопать… Завтра в «Могильщике» встретимся, в обед. Не хочу больше здесь мелькать. Слишком странные у тебя клиенты гостят…
Клаккер тем временем достал из кармана новый мешок, размером куда как больше первого, и полез в клетку, пихать туда раздувшуюся от добычи тварь. С трудом выволок «зверушку» наружу, вернул охране ошейник и присел рядом с коротышкой, которого осаждали разъяренные зрители: ждать, когда выплатят честно заработанный выигрыш.
Ввалившись
В этот раз в клетку торжественно передали закопченную до каменного состояния рыбину, подернутую корочкой плесени. Дар был принят с благосклонным ворчанием, и в зеленый бок тут же вонзились острые зубы.
– Кстати, Гжелика откуда-то раскопала, что наша зверушка отпугивает своим присутствием других гадин по всей округе. И чем больше жрет, тем больше отпугивает, – глубокомысленно заметил Клаккер.
– Госпожа младший сержант, в отличие от некоторых несознательных работников, корпит над книгами и архивами. Зицц ей неплохую подборку материалов собрал, девушка учится и заодно потенциального врага изучает, – по привычке проворчал сыщик, принюхиваясь к запахам свежей сдобы.
– Врага? Знаешь, господин начальник, я тут на днях задумался… Да-да, с кем поведешься, так сказать. Периодически страдаю костными болями, когда мысли в голову забредают… Так вот – задумался и спросил себя, а кто для нас твари из Тени?..
– Это как так? – Шольц настолько удивился, что даже забыл на миг о нарождавшемся чувстве голода. – Расшифруй. Ты в последнее время начал говорить загадками.
– Да просто. Я говорю о том, что Тень для нас – сосед. И вместо того, чтобы кромсать все, что под руку попадется, можно было бы как-то договориться, научиться сосуществовать вместе, без убийств и потрошительства.
– Думаешь? Интересно, сколько дней Город протянет, если мы перестанем охотиться на тропах и отстреливать разную гадость ночами?
– До весны – легко дотянет… Последние серьезные случаи – все в пригородах. На здешних улицах для чужаков стало слишком опасно, они это быстро ощутили на собственной шкуре. И ушли. Почти все… Забредают совсем молодые и глупые, кого унтеры колошматят просто одной левой… Уже третью неделю количество вызовов сокращается. И не удивлюсь, если к середине весны станет совсем тихо.
– Ну, мелочь мы повыбили, а вот с остальным…
– Остальное – под вопросом. – Клаккер быстро накрывал на стол, вываливая содержимое пакетов по разномастным тарелкам и плетеным корзиночкам. – Да, изредка заглядывают вполне серьезные ребята, приходится за ними побегать. Чего стоит только чудо непонятное, которое вчера утром в банке Ахратовых отловил. Я умудрился на него сейф опрокинуть, так ящик заглотала, зараза такая, а потом скребла лапами по полу и все пыталась до меня дотянуться… И перед этим уже прожевала пару стульев и кусок стола, которыми в нее кидался.
– Именно. Хоть мы и сумели переломить ситуацию, но почивать на лаврах нельзя! – наставительно поднял вверх палец сыщик, выбираясь из нагретого кресла. – До весны еще месяц, а ты уже расслабиться предлагаешь. И дружить домами с Тенью, которая таких шуток не понимает.
Выглянув в коридор, палач проорал, заставив дрожать стекла в комнате:
– Дежурный! Самовар ставь! И давай наши бумажные души сюда, ужинать будем!
Шольц прочистил ухо мизинцем и вздохнул:
– Даже пещерные люди рано или поздно осваивают новые вещи… Слышал о такой штуке, как телефон?
– Ага. Звонить в дежурку, потом по всем телефонам архива, пытаясь отловить Зицца с Гжеликой. Я уж лучше по старинке… Давай, угощайся.
Выбрав самую большую булку, сыщик вдохнул аромат корицы и улыбнулся:
– Если так дело пойдет, то, может, и не стоит на Солнечную Сторону перебираться. Жизнь-то налаживается… Кстати, чего ты этот «чемодан с зубами» не прихлопнул? Вроде ты раньше деньгами не разбрасывался.
Клаккер хохотнул:
– Я столько новых слов узнал, пока мы сейф обратно добывали!.. Ахратовы были готовы меня вместе с нечистью прибить, все слезами по железяке обливались… А деньги, что – деньги… Я на этом «чемодане» куда больше заработал. Стаскался на Барахолку, на бои посмотрел. Знаешь такую дурную забаву?
– Знаю, – погрустнел начальник департамента, добывая следующую булку. – Редкостная гадость. Набирают на пустошах всякой дряни, потом на потеху ротозеям пластают. Жаль, руки коротки, вместе со всей Барахолкой прихлопнуть.
– Вот там сегодня и выступил. Зверье новое, для аборигенов непривычное. Подзаработал. Можно сказать, на честно добытое гуляем.
– А-бо-ри-ге-ны… Ты смотри, а я думал, это Гжелика у нас слова новые изучает.
– Ну, она мне книжки и подбрасывает иногда, – смутился палач, разгребая на столе пятачок под будущий самовар. – Но смысл-то не переврал, нет?
Шольц смахнул крошки и согласился:
– Не, складно используешь. Только вот зря по разным гадюшникам болтаешься. Ухайдокают где, как без тебя обходиться буду?
Охотник открыл дверь и помог дежурному унтеру затащить пышущего жаром пузатого монстра. Потом запустил друзей, дружной парочкой выбравшихся на белый свет из архивных закромов, и весело спросил:
– Кстати, отгадайте загадку. Какая мода одолела наших богатеньких жителей Изнанки? А? Слабо?.. Готов на вот это печенье поспорить, что не угадаете. – Подождав, пока иссякнет поток предположений, палач сжалился и продолжил: – Зверье у нас стали держать дома. Представляете? Мы крока прикормили, а разные состоятельные дамы и господа покупают с пустошей разную гадость и сажают дома на цепь. Оказывается, не одна госпожа Кхно любит, чтобы рядом с кроватью что-нибудь зубастое хвостом молотило.