Палестинский патерик
Шрифт:
Как пользует пост тех, кои разумно приступают к нему, так вредит тем, кои проходят его без рассуждения.
Не думай стяжать добродетель чистоты без того, чтоб наперед не трудиться ради нее даже до крови. Ибо греху блуда должно противостоять даже до самого смертного часа.
Ничто так не истребляет добродетели, как шутки, празднословие и забавы, и ничто столько не способствует обновлению души и ее приближению к Богу, как страх Божий, непрестанная молитва и поучение в словесах Господних.
Одно доброе слово ввело в рай разбойника, и одно слово — недолжное — лишило святого
Итак, хорошо сказал один мудрый, что лучше пасть с высоты на пол каменный, нежели пасть от языка; и апостол Иаков: да будет всяк человек скор услышати, и косен глаголати. Аще бо кто в слове не согрешает, сей совершен муж, силен обуздати и все тело (Иак. 1, 19; 3, 2).
Говори к Богу много, а к людям мало; исправишь же ты то и другое поучением в законе.
От Благого все произошло добрым, и ничего нет злого в сущем, ибо от Благого по существу невозможно произойти чему-нибудь злому.
Благое по существу есть собственно Сущее, и всегда Сущее и одинаково Сущее (неизменно), которое есть безначальное Начало всего, неизреченная Единица, Триипостасное Единство, Отец неисходный вечно, Родитель Сына и существенно Источник Святого Духа.
Все происшедшее произошло из ничего, получив бытие по воле Сущего. Оно имеет началом и концом своим Бога, а Сей не имеет ни начала, ни конца, Сам будучи причинным концом всего.
Одиострастные не имеют единения, а с ревностию проходящие одну и ту же добродетель бывают в глубоком между собою мире. Если гневливый будет жить с гневливым, или корыстолюбивый с подверженным той же страсти,
или чревоугодник с другим, зараженным тем же злом, то у каждого из них всегда будут брани и неудовольствия с сожителем своим, потому что самолюбие всегда будет побуждать одного превзойти другого в стяжании вещей, к коим пристрастен, чем причиняется ущерб одному со стороны другого и разрывается доброе единение. А проходящие одни и те же добродетели самыми благами, к коим оба стремятся, приводятся к превосходящему всяк ум миру. Какое неудовольствие или какую брань будет иметь воздержный с воздержным, целомудренный с целомудренным, бескорыстный с бескорыстным, кроткий с кротким и, кратко сказать, всякий украшенный какого бы то ни было рода добродетелями с единонравным ему, когда всякое добро ему друг, а одно злое — враг?
Смиренномудрие есть сознание ума своей бедности и слабости, созерцающего в своем существе недостаточность и скудость. Ибо из не сущих волею Сущего получив бытие, он не доволен к тому, чтоб существовать самому по себе. Волею же Сотворшего принятый в приснобытие и благобытие, он праведно почерпает то из общения с Сущим.
Все тварное несамодовольно [2] , а несамодовольное имеет нужду в помощи Самодовольного. Один из таковых есть и человеческий ум, который потому несамодоволен и имеет нужду в помощи Божией, без которой не может произвесть ничего доброго. Потому творящему добро, приписывая совершение его Подателю сил, должно говорить: Он — подаст крепость сотворити силу; и: крепость моя и пение мое Господь, и быстъ мне во спасение (Ис. 12, 2); и: то и то добро не я сделал, но благодать Божия, яже со мною.
2
Недостаточно. — Ред.
Христос, укоряя, чрез Павла, присвояющего себе причину добрых дел и возносящегося пред братиями, как нерадивыми, взывает: что имаши, егоже неси приял? аще же приял ecu, что хвалишися, яко не приемъ? (1 Кор. 4, 7). Се, оставляется дом твой пуст Моего заступления (ср.: Мф. 23, 38).
Кроткий и смиренный есть священное покоище Божие. Ибо Он говорит: в ком упокоюсь, если не в кротком, смиренном, безмолвном и трепещущем словес Моих? (ср.: Ис. 66, 2).
Когда внедренный в нас страх обращен к Самосущему, тогда рождается благоговение; когда же ум раболепствует сущему из ничего, тогда произрастает нечестие. Причина восхождения к лучшему — уверенность и память о смерти и неуклонной правде будущего суда; а ниспадение в хуждшее — любовь к телу и украшениям и рождающийся из того гневный нрав.
Бог есть существенная жизнь, начало и конец разумных тварей, приведенных жизнию в бытие, чтоб опять возвратиться к жизни, когда случайно прившедшая смерть будет уничтожена. Ибо она не получила бытия от Сущего, чтоб ей пребывать всегда. Бог бо смерти не сотвори, ниже радуется о погублении живых (Прем. 1, 12).
Страх Божий есть родитель разумности; а от разумности происходящее неленостное исполнение заповедей привлекает ведение, потому что вместе с бесстрастием вселяется в душу мудрость, которая есть знание вещей Божеских и человеческих и их причин.
Благоговеющий пред Единым не убоится многих, паче же многие будут бояться его ради Единого. Ибо говорит: аще убоитеся Господа Бога вашего и послушаете гласа Его, никто не постоит противу лица вашего, но страх ваш и трепет будет на всех языцех (см.: Втор. 11, 25).
Приятия мудрости обыкновенно сподобляются чрез исполнение заповедей; ибо Бог не подаст ее прежде богатства благих дел, как сказал некто из мудрых по благочестию: вожбелее премудрости, сохрани заповеди, и Господь подаст ю тебе (Сир. 1, 26).
Хотящему иждивать богатство мудрости в сласти тщеславия Бог не склонится подать ее, хотя бы он приложил тьмы молитвенных возношений, ибо Бог не благоволит склоняться на подаяние зле просящим, как говорит Иаков, ученик Христов: просите и не приемлете, зане зле просите, да в сластех ваших иждивете (Иак. 4, 3).
Когда сила вожделетельная, пронзенная Божиим страхом, движется на любовь к лучшему, тогда сила разумная вразумляется против обходов зла и, открыв следы лукавых злодейств демонских, предает их силе раздражительной (яростной), чтоб, благовременно подвигнув ее на гнев, далеко отогнать их сильнейшими угрозами. К чему возбуждает ее и Давид, говоря: гневайтеся и не согрешайте (Еф. 4, 26).