Палитра чужих цветов
Шрифт:
— Не буду. Ешь на здоровье, — ответил я. — Пойдём, отвезём тебя в город. И искренне советую — со Слоном не шути. Его редко кому удавалось кинуть, и все потом очень сильно об этом жалели. Второй раз ты ему голову не заморочишь.
— Не знаю, о чём ты, — отмахнулся он. — Мне твои деньги не нужны, и так не голодаю.
— Ну да, ну да, — сказал я скептически, спускаясь по лестнице. — Просто сами в руки шли, кто ж откажется…
Мы вышли на улицу, навстречу от гаража идут пассажиры — Калидия с Алькой и Анахита с Нагмой.
— Это мой братик, папа Док? — сказала Нагма, остановившись и уставившись на
— Ты о чём, колбаса? — спросил я недоуменно.
— Это твой сын, — терпеливо объяснила Нагма. — А ты мне как папа. Значит, он мне как брат, да?
Я не верю этому парню. Я верю себе и своей памяти. Но Нагме я верю как бы не больше.
— Так, — сказал я решительно, — отбой, Слоняра. Уже никто никуда не едет. Надо разобраться, что за хрень происходит. Эй, претендент в потомки, стой раз-два. Тащи чемодан обратно, ты остаёшься.
Но парень меня не слышит. Он стоит на дорожке разинув рот, выпучив глаза и почти не дыша. Стоит и смотрит.
На Алиану.
Глава 6. Лжедимитрий
В свете летнего солнца, бросающего лучи сквозь листья на дорожки сада, Алиана дивно хороша. Она вообще расцвела в последнее время — оболочка придала ей уверенности, недостаток которой ощущался в походке, позах и мимике, и сейчас девушка просто белокурая королева. Гордая, и прекрасная, сияющая светло-золотистыми волосами и веснушками на носу. Калидия красивее? Да, пожалуй. Черты лица правильнее и строже, фигура ближе к модельным канонам, поставить две фотографии рядом — затмит подругу как нечего делать. Но в динамике впечатление обратное — Алька живее лицом, активнее в мимике, просто милее. Полна непосредственного очарования. Калидией хочется почтительно любоваться, как творением скульптора, на Алиану смотреть — и расплываться вот в такой идиотской улыбке восторга, которую я прямо сейчас наблюдаю на физиономии нашего самозванца.
Девушка, разумеется, отметила внимание парня. Девушки такое всегда замечают. Стрельнула глазом, взяла Калидию под локоток, прошествовала мимо. Походка её стала поразительно игнорирующей — особенно со спины. Глаз не отвести. И это в дорожной одежде, растрёпанная и не накрашенная. Что значит молодость!
— Отомри, дятел, — хмыкнул Слон. — Стажёрка несовершеннолетняя.
— А, что? — задумчиво спросил тот, впитывая взглядом каждое движение поднимающейся по лестнице девушки.
Ну что же, несмотря на имидж, ориентация сомнений не вызывает.
— Остаёшься здесь, — повторил я терпеливо.
— О, прекрасно! — обрадовался он, все ещё глядя на закрывшуюся за Алькой входную дверью. — То есть, с какой это стати?
Пришёл в себя, ага. Отпустило чудное мгновение, кровь отлила обратно к голове.
— С такой, — сказал я мрачно, — что надо кое в чём разобраться.
Слон посмотрел на меня удивлённо, но потом сообразил и кивнул:
— Да, мне тоже интересно, как он делает свои фокусы.
— Как тебя зовут, братик? — спросила непосредственная Нагма.
— Дима, — ответил он растерянно. — Дмитрий.
— Эй, Лжедимитрий, — хохотнул Слон, — тащи чумадан обратно.
Тот пожал плечами, подхватил свой багаж за ручку и покорно пошёл обратно в дом.
— Чегой-та ты передумал вдруг, Докище? — поинтересовался командир.
— Видишь ли, Слоняра, — ответил я, — тебя он, допустим, загипнотизировал, пусть. Но, если он собирался тут в наследство вступать, то у него на это должны быть юридические основания. Через госсистему на гипнозе не пролезешь, она к любой чертовне имунна.
— Ты прав, — признал Слон. — А я не сообразил сходу. Он готовился объявить себя твоим наследником и был уверен, что это прокатит. Теперь мне тоже стало любопытно, почему.
Дом не очень большой, но комнат в нём хватает. Я расположился в своей, со сложным чувством убрав траурный портрет, Дмитрий вернулся в верхнюю гостевую, в такую же напротив заселились Алиана с Калидией. К заметной досаде парня — вместе. Кровать там полуторная, но девицы худые, поместятся. Алька, чувствуя его внимание, развлекается провокационным игноражем — тщательно не замечает взглядов, но попой этак на ходу подкручивает. И к Калидии прислоняется несколько демонстративно, обычно они на людях так не жмутся.
«Молодёжь такая смешная», — подумал я по-стариковски.
— Это твоя жена была? — спросила Нагма, рассматривая фотографию Наташи. — Которая умерла?
— Да. Ты что тут делаешь?
— Дверь была открыта, я вошла. Она красивая. Была.
— Да. Была.
— Ты её ещё любишь, папа Док?
— Когда я смотрю на её портрет, мне хочется плакать, — признался я. — Так что, наверное, да.
— Тогда давай уберём потрёт, — предложила девочка. — Чтобы ты не плакал. Можно я тут буду жить? Ей же не нужна больше комната?
— А живи, егоза, — согласился я внезапно. — Почему нет?
Дом слишком маленький, чтобы устраивать мемориалы. А если кому и занять Наташкину комнату — то именно ребёнку. Ведь детей у неё как раз и не было.
Или всё-таки был?
***
— Фамилия твоя, не менял, — фыркнул Дмитрий Михайлович, девятнадцати лет, прописанный по моему старому адресу в столице.
Я оттуда выписался, когда мы купили этот дом и сдал двушку в аренду через агентство. Платежи поступали на счёт, с которого оплачиваются расходы этого дома, деньги приходили регулярно, и дальнейшей судьбой той недвижимости я не интересовался. Прописан он там с момента получения паспорта, то есть пять лет, хотя, когда мы с Наташкой выписывались, никого больше в записях не числилось. Это я точно помню. Но я и многое другое помню, в чём уже начинаю сомневаться.
Родители в паспорте указаны — я и она.
— Свидетельство о рождении показать? Я не пойму, отец, зачем ты устроил этот цирк? Обиделся за деньги? Но я, правда, был уверен, что ты погиб. Врать не буду, рыдать по тебе не стал, но не оставлять же их? Поскольку ты, юридически формулируя, «пропал без вести при обстоятельствах, угрожавших смертью», то есть при выполнении контракта в зоне боевых действий, то надо было всего-то полгода подождать. Тебя бы официально признали погибшим, а я бы получил в наследство дом, в котором ты так сильно не желал меня видеть. Чего бы тебе не посидеть ещё несколько месяцев там, где ты болтался? Когда мать умирала, ты не явился, но с наследством меня ловко обломал. В этом весь ты…