Паломничество жонглера
Шрифт:
— Подытожьте, — милостиво кивнул Тагратвалл. Жезл председателя в его руках описал дугу и клацнул о столешницу набалдашником. — Только без длиннот и заумных фраз.
— Итак, в течение последнего года, а если уж точнее, нескольких лет, во вверенных нам эпимелитствах происходили события феноменальные, сверхъестественные. Собственно, не происходили — продолжают происходить по сей день. Не будем покамест вдаваться в поиски их причин, а отметим в первую очередь то, что…
— Покороче, брат.
— Да, разумеется. Отметим, что все упомянутые события никоим образом не способствовали приумножению спокойствия в королевстве. Простолюдины, да и не только они, начали поговаривать о грядущем
— Какие? — почти благожелательно спросил Ильграм Виссолт, подавшись вперед и блестя остроконечным клювом на маске. — Или кто-нибудь здесь полагает, что другие его собратья сидят сложа руки и ничего не предпринимают? Ты прав, Осканнарт, я могу сделать так, чтобы за ночь исчез артефакт, подобный тому, о котором ты упомянул. Я даже могу позаботиться о замалчивании некоторых случаев стихийного прозверения. О некоторых — не обо всех. И вообще, коль уж на то пошло, стихийные прозверевшие меня мало волнуют.
— Наконец-то! — Дэлгэр Ярхамет, сухощавый настоятель Абхонской обители Стрекозы Стремительной, хлопнул ладонью по ручке кресла. — Наконец-то мы заговорили о главном! Прозверевшие, наши прозверевшие. Вот о чем следовало спрашивать! — Он метнул укоризненный взгляд в сторону Баллуша, и Тихоход лениво подумал, что с некоторыми заранее нельзя ни о чем договариваться: тогда они убедительнее играют свою роль; и Ярхамет — тому пример. — Вот что я хотел бы услышать в первую очередь от братьев-настоятелей, — продолжал тот. — Ведь ваши прозверевшие тоже стали рассказывать о видениях.
— Мои прозверевшие только этим и занимаются! — пренебрежительно хмыкнул Армоль Неспокойный. Он с болезненной тщательностью поправил складки плаща, выполненного в виде Нетопырьих крыльев, и сложил на груди холеные, в дорогих перстнях, руки. — С утра до вечера и с вечера до утра, только позволь — они начинают твердить о видениях. Иногда это звучит забавно, и если слушать их перед сном, не нужно принимать маковый отвар. Но стоят такие россказни не больше, чем басни какого-нибудь безумного жонглера.
— Может быть, — не стал спорить Виссолт. — В вашем случае… — он улыбнулся четко выверенной улыбкой, — я ничего не могу утверждать. Однако соглашусь с Ярхаметом: прозверевшие с некоторых пор рассказывают удивительные вещи. Хельминур?
— Я поясню, — кивнул Хельминур Блистающий. — А другие, уверен, дополнят мои слова своими свидетельствами. В обители Птенцов каждый истинный случай прозверения заносился в летописи, поэтому мы могли проследить и сравнить… видения нынешние и видения прежние. Еще пятнадцать-двадцать лет назад прозверевшие путались в том, что с ними случалось во время общения с Сатьякалом. Они бормотали о разновидных чудищах и светящейся бездне, исполненной цветных звуков и сводящего с ума молчания. Послания от зверобогов они часто воспринимали,
— Чепуха! — зевнул Армоль. — Басни, жонглерские басни! Нетрудно описать «места и людей», которых когда-либо видел, даже мельком.
— Как правило, наши прозверевшие рассказывают о том, где никогда не бывали и не могли быть. В том числе они описывают некоторые захребетные города. Но и это еще не всё. Кроме таких свидетельств мы чаще и чаще встречаемся с рассказами о сообщениях… об указаниях…
— О том, что нельзя назвать иначе, как приказами зверобогов, — холодно произнес Осканнарт Хэйр. — Четкими, жесткими, недвусмысленными приказами — ничуть не похожими на прежние размытые и едва поддающиеся пониманию. Мы тоже сталкивались с такими. И, к своей беде, успели выяснить, чем грозит их невыполнение.
— Фистамьенны.
— Да, Дэлгэр. Фистамьенны. Уже давно считалось, что зверобоги не используют их. Потому что, мол, вообще не вмешиваются в дела Тха Реального. Мы ошибались… точнее, с некоторых пор, когда думали так, стали ошибаться. — Хэйр поднялся со своего места и подошел к круглому циферблату часов. Рядом с каждым из двенадцати основных делений, обозначавших долю суток — два часа, принадлежавших тому или иному зверобогу, — находились маленькие фигурки: Дракон, Стрекоза, Крот и так далее. Настоятель монастыря Весеннего Роения коснулся громадной стрелки, выполненной в форме обоюдоострого меча.
— Тот, кто придумал этот механизм, поистине обладал мудростью прозверевшего. Время — кольцо, по которому перетекают из одного в другое события тварного мира. Всё повторяется. И если Сатьякал снова начал использовать фистамьеннов, можно предположить, что вскоре нас ожидает новое Нисхождение.
— Похоже, вы излишне много времени уделяете допросам запретников, — пренебрежительно процедил Армоль Неспокойный. — Это ведь они одержимы подобными опасениями? К тому же, Осканнарт, вы скачете с пятого на десятое, уподобляясь сверчку. Допойте до конца хоть одну из своих мелодий. Я хочу знать, что же такого случилось, когда в вашем монастыре не выполнили якобы требование якобы зверобогов.
«И ведь он даже не допускает мысли о том, что это правда, — подумал Баллуш, сочувственно глядя на Армоля. — Не удивлюсь, если через два-три дня отцом-настоятелем в монастыре Кожаных Крыльев будет кто-нибудь другой».
(И в этом Тихоход не ошибся — но причину замены угадать бы не смог, при всём своем желании.)
— Что случилось? — переспросил у Неспокойного Хэйр. — Прозверевшего, которому мы не вняли, заживо сожрали муравьи. Так же, как и исповедника, что выслушал прозверевшего, но не принял его слова всерьез. Позже подобный случай повторился — и, увы, мы опять оказались невнимательны и не поняли, что к чему. Однако в тот раз погиб не только прозверевший — мы лишились одного из наших амбаров, который муравьи уничтожили вместе с продуктами, — не осталось ни щепки, ни крошки! …Признаюсь, братья, я никогда и помыслить не мог, что во всём Ллаургине Отсеченном найдется столько муравьев. И я многим готов пожертвовать, чтобы никогда больше не видеть ничего подобного.