Пандора (сборник)
Шрифт:
Ферри наблюдал, как касаются друг друга Паниль и Экель, представляя себя поочередно на месте каждого из них.
«Быть может, им стоило бы выпить немного вина…» — мелькнула у него глумливая мыслишка, покуда он вглядывался в изображение, пытаясь различить едва заметные под материалом комба соски, лучше слов говорившие об истинном отношении Хали к поэту.
«Ну, так они будут совокупляться или нет?»
Ферри уже начал в этом сомневаться. Паниль реагировал не так, как положено. «Надо было раньше объявить им, что Паниля опускают». Это всегда подстегивало робких любовников. «Я отправляюсь на нижсторону,
— Ну давай, мальчик, приступай!
Ферри хотел видеть, как выскользнет Хали из своего облегающего комба, но еще больше он желал видеть страсть в ее глазах, имеющую отношение не к Керро Панилю, а к старому, похотливому хирургу.
— Так тебя интересует келп? — пробормотал Ферри, обращаясь к Керро на экране. — Скоро ты все про него узнаешь, мальчик. А ты, Хали… — Потные ледяные пальцы ласкали экран. — …Льюис не откажется направить тебя к нам, в сектор обработки и оценки… с-с-сокровищ-ще ты наше… — лихорадочно прошипел он сквозь стиснутые желтые зубы.
Но внезапно его сладострастные мечтания оказались грубо прерваны. Он прислушался — нет, старческий слух не подвел его. Керро Паниль рассказывал Хали о том, что келп разумен.
— Черт! — взвыл старик. — Черт, черт, черт… — повторял он то и дело, продолжая слушать.
Да, Паниль рассказал ей обо всем! Этот дурак все испортит!
Но Паниль отправляется на нижсторону, с глаз долой. Из-за келпа — в этом Ферри был уверен. Приказ отдал либо Льюис, либо сам Оукс. Иначе быть не может — это случилось сразу после того, как поисковые программы засекли множественные обращения от имени Паниля ко всем документам со словом «келп». Поэтишка раскопал что-то, но его-то можно остановить. Он тихо жил и сгинет так же незаметно. И задержать его отправку вниз мог только тот приказ Льюиса: «Накопай мне на него что-нибудь».
Но в том же приказе говорилось, что, если Паниль начнет распускать язык, медлить больше нельзя.
— Черт бы тебя побрал! Ты сказал об этом ей!
Ферри перевел дух и попытался успокоиться. Он откупорил последнюю бутылку вина — ту самую, которую в своих мечтаниях он предлагал Хали Экель. У него не было ни ключа-кода, ни технических знаний, которые позволили бы ему подправить запись, стереть все упоминания о том, что и Хали знает о разуме водорослей.
Старик сделал большой глоток из горлышка и нажал на клавишу вызова.
— Хали… — Он с яростью швырнул бутылку в дальний угол и, потеряв равновесие, упал на пульт. Связь прервалась. Ферри опустился на сиденье и, отхаркавшись, открыл канал связи снова. — Извини, сорвалось. Это Уинслоу Ферри. Керро Паниль с тобой?
Как он наслаждался звуками ее имени, перекатывая их на языке, хоть так, опосредованно, прикасаясь к ее красоте.
Она посмеялась над ним!
Как он закончил разговор, как приказал Панилю явиться к нему, Ферри не помнил, хотя знал, что это было.
Она посмеялась над ним… и она знала про келп. Когда Льюис увидит эту запись (а он ее непременно увидит), то узнает, что она смеялась над стариком, и посмеется сам — он частенько глумился над Ферри.
«Но получает что хочет всегда только старик Уинслоу!»
Именно… Всегда. Даже когда никто другой не в силах справиться с делом, Уинслоу Ферри всегда знал кого-то, кто может пособить за приличную цену. Льюису плевать на оскорбленное достоинство старого Ферри — что ему в минутном пустом веселье? Но Льюису не наплевать на его затею с келпом. Ферри был уверен — скоро он получит новый приказ. Касательно Хали Экель. И направят ее точно не в сектор обработки и оценки.
Хорошо организованная бюрократия — лучшее из когда-либо изобретенных орудий угнетения.
Когда Рега укатилась за холмы на западе, Ваэла таоЛини повернулась, собираясь со своего наблюдательного поста посмотреть, как всходит на юге Алки, чтобы в первый раз за сутки проползти по небу. За последний час она убила всего троих демонов, и делать было нечего — разве что приглядываться к далекому выжженному до ржавого песка пятну на юге, где два дня назад спалили нарыв нервоедов. Похоже было, что гнездо стерилизовано надежно — хотя ветерок с той стороны еще приносил кислый запах гари, бегуны-нагульники уже ползали по ржавому пятну, пируя на мертвых нервоедах. К живому нарыву эти раздутые многоножки не приблизились бы.
Ваэла стояла во весь рост, не чувствуя себя особенно уязвимой на голой скале. В одном шаге от нее в камне был прорезан спасательный люк, ведущий в аппарельный ход. Сенсор с шеста над люком следил за каждым ее движением, в руках Ваэла сжимала огнемет и лазер, но важней было другое — она доверяла своим рефлексам. Воспитанная в жестокой школе Пандоры, она готова была противостоять любому противнику, и сокрушить ее могла разве что массовая атака местных хищников.
А стаи нервоедов можно было не опасаться.
Устав стоять, Ваэла опустилась на корточки, оглядывая южную равнину, тянувшуюся до самых всхолмий. Взгляд ее в непрестанном броуновском движении автоматически обшаривал все то справа, то слева. «Смотри во все стороны сразу», — гласил девиз дозорных.
Приметный желтый комбинезон промок от пота. Ваэла была рослой и стройной — здесь, в дозоре, это давало ей преимущество. Все остальное время она непроизвольно сутулилась, пытаясь казаться ниже ростом. Мужчины не любят высоких баб. Ваэле это было особенно неприятно, поскольку привлекало внимание к ее врожденной особенности — кожа ее меняла цвет едва ли не по всему спектру, от синего до оранжевого, в зависимости от настроения, и сознательному управлению эта способность не поддавалась. Сейчас лицо девушки имело бледно-розовый оттенок, выдавая ее страх. Черные волосы Ваэла стригла коротко, раскосые карие глаза прятались под складками эпиканта. Тонкокрылый носик хорошо сочетался с полными губами и решительным подбородком.
«Ваэла, у тебя в родне, должно быть, хамелеоны были», — заметил как-то один ее приятель… давно утонувший в водорослевом лесу.
Девушка вздохнула.
— Ррррр-ссссс!
Обернувшись на звук, Ваэла машинально расстреляла двух плоскокрылов, сплющенных многоногих бегунов длиной сантиметров десять. «Ядовитые, твари!»
Алки поднялась над южным горизонтом на четыре своих поперечника, отбрасывая длинные тени и озаряя бескрайний морской простор на западе лилово-алым сиянием.
Ваэла любила этот дозорный пост — отсюда было видно море. Это была самая высокая наблюдательная точка близ Колонии, и все называли ее просто Вершиной.