Панна Катажина
Шрифт:
— Гуд. Кстати, познакомься. Пан Пломьен, наш новый соратник. Малый бывалый, пригодится в большом деле. Пломьен, это Кюри, золотые руки нашей братии.
Мужчины поздоровались. Из соседней комнаты вышел жилистый детина с оспинами на лице и кривыми прокуренными зубами. По локоть его руки были вымазаны в машинном масле, на плече висел «Винчестер М1912». Войцех кивнул:
— Малпа, это Пломьен, наш новичок. Пломьен, любые вопросы по оружию — к Малпе. Кстати, не хотите чего помощнее Вашей собачки?
— Нет, для города самое то. На акцию я товарища Нагана возьму, мне так привычнее. Кстати, когда дело?
— После оговорим.
Шлаевский вслед за главарём прошёл в следующую комнату — и замер на пороге. За столом в бархатном тёмно-зелёном платье с очень скромным выкатом сидела стройная девушка лет двадцати пяти и готовила перевязочные комплекты. Пока её красивые ухоженные руки порхали над бинтами, слегка полные насыщенно-розовые губы что-то шептали, обнажая ровные молочно-белые зубы в приятной улыбке. При входе мужчин она отвлеклась от своего занятия, поправила непослушную прядь волос мышиного цвета и с вызовом посмотрела глазами талого льда прямо в лицо Михаила. Младший лейтенант замялся и покраснел.
Войцех подошёл к девушке, приобнял за плечи и нежно поцеловал в волосы, уронив при этом с её правого плеча короткую густую косу, перехваченную шёлковой лентой. Девушка улыбнулась, кротко кивнула и подбородком указала на контрразведчика, спросив с лёгким акцентом:
— Войцех, представь гостя.
— Пан Пломьен, новый боец. Пан, будьте любезны любить и жаловать, моя сестра и верный товарищ по чёрному делу, Катажина. Без неё у нас бы ничего не получилось.
Шлаевский вытянулся и церемонно поклонился. Девушка ответила сдержанной улыбкой, оценивающе осмотрела контрразведчика от носков сапог до макушки, встала и протянула руку для поцелуя. Несмотря на скромное платье свободного покроя, офицер не мог не отметить волнующие формы полячки. При поцелуе холодного бархата тонкой кисти нос Михаилу приятно щекотнули цветочные нотки модных французских духов. Он выдохнул:
— Bardzo milo mi cie pozna'c, Panna Katarzyna.
— Znasz polski?
— Tylko troszeczke. Ojciec wiedzial.
Девушка снова улыбнулась, на этот раз широко и искренне. Войцех посмурнел и быстро оттянул Шлаевского в сторону:
— Значит так, Пломьен. У нас, как ты понял, всё по-взрослому. Мои приказы выполнять беспрекословно, иначе будут неприятности. В случае чего — за главного Гвоздь. Я ему доверяю как себе, соответственно, и его приказы — это мои приказы. Ясно?
— Допустим. Мы пока ховаемся и на изготовке, я верно понял?
— Да. Но скоро, мой огонёк, ух скоро всё будет... А пока — свободен до вечера, сходи за товарищем. Заодно осмотри город, тут всё же красиво, хоть и холодно. В десять нуль ставка будет, здесь, не опаздывать.
Михаил кивнул, задержался взглядом на Катажине, затем поспешно вышел, со всеми распрощавшись. По пути в центр он заметил, что за ним, стараясь не попасться на глаза, следовал Малпа. Проверяют.
Прошлявшись весь день, с наступлением сумерек контрразведчик направился в нумера за «наганом». Не включая свет, выглянул в окно: по дороге в дешёвой забегаловке Малпу сменил Арон, вот и теперь он стоял напротив дома, пытаясь спрятаться за рекламную тумбу. Шлаевский хмыкнул: хоть уровень конспирации был на высоте, в умении вести слежку противник явно проигрывал.
Ещё раз проверив боеготовность обоих револьверов, офицер достал свой утренний трофей, закурил и сел на кровать его разглядывать.
От таких мыслей Шлаевский повеселел. Малость поразмялся, боксируя кастетом со стеной, проверил, легко ли взводится курок «бульдога» в кармане пальто, чтобы стрелять через ткань. Осмотрел себя в замызганное зеркало, почесал пробивавшуюся щетину и направился в кабак.
В «Княжеском» всё было без перемен. Ветеран чесал языком о Великом Волжском походе, его приятель-морфинист спал, пуская слюни по барной стойке. Троица уголовников, вероятно, кого-то хорошо почистила, и теперь праздновала это событие пивом с колбасками. Из какой живности были сделаны эти колбаски, лучше было не задумываться. По диагонали от них седой стоик по-прежнему сочинял что-то в бесконечных беседах с самим собой, в углу размалёванная девка пыталась закрасить румянами фингал под глазом, отчаянно сигнализируя всем мужчинам в помещении оборками чулок. Михаил сплюнул и заказал полпинты отвратного пива.
Минут через пять в кабак вошёл Арон. Сделал вид, что никого не узнал, прошёл в своё всегдашнее место и снова принялся за Ницше, украдкой поглядывая на сомнительные прелести проститутки. Спустя ещё четверть часа появился Змей, тяжело опустился возле офицера и потребовал пива. Отпил большой глоток, пнул локтем своего соседа.
— Ну шо, студент, как успехи?
— Да так, потихоньку. А мы разве знакомы?
— Так мы ж с тобой пили. Не упомнишь?
Шлаевский сделал вид, что тужится вспомнить. Отрицательно покачал головой.
— Видать, я сильно перебрал. Или Вы обознались. В общем, на вот, и бывай, дядя.
Контрразведчик подкинул пропойце скомканный рубль, расплатился и быстро вышел на улицу. За углом постоял, закуривая — Арон не отставал.
На рубле мелким неровным почерком было написано следующее:
«Ф. от Ш. Игра пошла. Ставки скачутъ, надо успть. Зовите П. и Р. в „Распущенный бутонъ“. Сгодня, 1.»
***
Начали ровно в десять. В квартире на Дмитровке собралась вся ячейка. Сначала Войцех опросил Малпу, что с оружием, и Кюри, готовы ли взрывчатка и машина. Всё было готово, но умелец пожаловался, что взрывчатки может и не хватить, лучше бы ещё связку. Главарь кивнул, сказав, что пока время есть.
Затем отчитались Катажина и Аполлинария, что для помощи возможным раненым всё тоже готово. Во время так называемой «ставки» Шлаевский то и дело украдкой поглядывал на прекрасную полячку, понимая, что влюбился. Катажина взгляды замечала и иногда отвечала лёгкой улыбкой, но чаще боязливо озиралась на брата. К пущему смущению девушки, Маршал тоже частенько плотоядно поглядывал на неё, покручивая усы. Михаил это заметил и для себя запомнил.
Последним взял слово Гвоздь. Он с почти незаметным латышским акцентом медленно и спокойно рассказал, как лучше производить штурм вагона поезда. Для вящей убедительности представил план-схему вагона люкс, показал, как стоит забегать с двух сторон, зачищать территорию, пока двое прикрывают стрельбой по окнам с каждой стороны. Ираклий долго сосредоточенно кивал, затем поднял руку: