Пансион благородных убийц
Шрифт:
– А одна из нас будет читать вслух роман мистера Мартинса, – наконец-то леди Гренвилл улыбнулась. – Я сегодня же приглашу Агнесс и девочек, а мой муж волен делать, что ему угодно. Если его не устроит наше общество, пускай едет в Лондон. Хотя ему нравится беседовать с миссис Рэйвенси, он считает ее одной из немногих разумных женщин в своем окружении.
– К тому же она так красива, – многозначительно прибавила тетушка Розалин.
– Не думаю, что он это заметил. В прошлом году, когда Ричард с таким воодушевлением отзывался о ее красоте, Уильям остался равнодушен.
– Это и к лучшему, женатому мужчине не
Эмили опять согласилась с тем, что ее тетя говорит разумные вещи, и, прихрамывая, вышла из гостиной. Леди Боффарт осталась размышлять о том, какие еще занятия можно придумать для юных леди, чтобы они не заскучали в Гренвилл-парке и не слишком тосковали о мисс Вернон.
По дороге в церковь Эмили, по совету тетки, сообщила мужу о будущем визите миссис Рэйвенси и ее учениц. В присутствии леди Боффарт и миссис Рассел лорд Гренвилл не смог ничего возразить. Он лишь пробормотал:
– Боже, мой дом будет полон женщин!
– Надеюсь, ты не станешь все время прятаться от нас, как делал до сих пор? – тут же вмешалась в разговор леди Боффарт.
– В самом деле, Уильям, порой ты ведешь себя невежливо! Мне даже неловко перед миссис Рассел! – обрадованная поддержкой, заявила Эмили.
– Пустяки, моя дорогая! – тут же стала возражать почтенная дама. – Видели бы вы, как ведет себя мой сын!
– Тебе не следовало позволять ему дурно с тобой обходиться! – Леди Боффарт тут же оставила Уильяма в покое и обернулась к подруге: – Его отец был образцом гостеприимства, а сын трясется над каждым шиллингом!
– Увы, он походит на своего отца лишь внешне, а характером пошел в деда. Я помню, какие скудные обеды подавались на стол в те времена, когда был жив отец моего мужа…
Остаток пути миссис Рассел предавалась воспоминаниям о своей молодости. Эмили не слушала ее, она размышляла о печальной участи мисс Вернон. В присутствии Лоренса, чинно сидевшего в коляске между родителями, она не могла позволить себе плакать, но печаль не оставляла ее.
Весь Торнвуд, как и следовало ожидать, говорил только о совершенном преступлении. Вчерашняя церемония открытия больницы была позабыта, к досаде некоторых ее основателей. Викарий Кастлтон нашел несколько ласковых слов для каждой ученицы миссис Рэйвенси и для нее самой, ему вторила миссис Кастлтон, за спиной которой стояла заплаканная Джемайма – она успела подружиться с мисс Вернон.
По окончании проповеди люди не спешили расходиться, и на церковном дворе собралась целая толпа. С помощью тетушки Розалин Эмили, наконец, пробралась к миссис Рэйвенси.
Директриса выглядела бледной, но спокойной – как и подобает леди, не склонившейся под тяжестью невзгод. Девочки стайкой сиротливых маленьких птичек сбились в группку рядом с ней. Бет, как и ожидала Эмили, казалась самой несчастной.
– Мне так жаль, Агнесс! – Леди Гренвилл обняла подругу.
– Нам всем жаль. Ох, мне не следовало отпускать ее одну! Я же предлагала попросить у кого-нибудь из наших любезных знакомых экипаж и отвезти ее домой, но она отказалась! – Самообладание миссис Рэйвенси явно держалось на тоненьких ниточках.
– Вам не стоит винить себя, – решительно заявила леди Боффарт. – В ее смерти не виноват никто, кроме этого негодяя! И все же, почему она пошла домой одна?
Миссис Рэйвенси кратко пересказала обеим леди события вчерашнего дня и то, что им удалось узнать у констебля. Бет опять заплакала, а Бланш недовольно дернула ее за край платья и что-то прошептала.
Эмили посчитала момент подходящим и пригласила Агнесс и девочек погостить у нее неделю или две, как только мисс Вернон упокоится на торнвудском кладбище. Леди Боффарт заметила, как загорелись глаза у двух старших девушек, и решила присмотреться к ним позже, когда они поселятся в Гренвилл-парке. Одна из них вполне может выступить прототипом героини ее следующего романа. Да и история мисс Вернон найдет свое место на страницах одной из книг. Тетушка Розалин вовсе не была черствой, безвременная смерть молодой девушки расстроила ее, но писатель должен использовать каждый факт, каждое небольшое происшествие, чтобы сделать свои истории более занимательными и достоверными.
После недолгих колебаний и обязательных вежливых фраз Агнесс согласилась переехать вместе с девушками в Гренвилл-парк. Она была уверена, что поездка пойдет на пользу девушкам, особенно Бет, которая наверняка быстро подружится с маленьким Лори – дома у нее остался младший брат, и девочка часто говорила, как скучает по нему. А за это время можно будет закончить со всеми работами в гостиной, нанять кого-нибудь прибраться в саду и заменить заднюю дверь на более крепкую – если в городке появился грабитель, такие меры будут нелишними.
Когда дамы окончательно уговорились о дате переезда и доставке гостей в Гренвилл-парк, Эмили с тетушкой вернулись к своей коляске, где лорд Гренвилл с сыном уже ждали их. Миссис Рассел была приглашена на обед к своей старой знакомой.
– Я так рада, что Агнесс согласилась! – сказала Эмили. – Малышка Бет выглядела такой измученной, должно быть, она очень плохо спала этой ночью. И другая девушка, Диана, показалась мне сильно расстроенной, а две старшие девушки держались как настоящие леди.
– Возможно, они не были так привязаны к мисс Вернон, и для них это печальное событие, но не настоящее горе, – заметила леди Боффарт. – Мне показалось, что мисс Клифтон и мисс Гунтер очень оживились, когда услышали о твоем приглашении. Должно быть, они никогда не видели более роскошной усадьбы, чем Гренвилл-парк.
Миссис Рэйвенси иногда приезжала с одной или двумя ученицами на чай к леди Гренвилл, и Эмили было известно, как ждут девушки этих поездок и как строго следят за их очередностью. Осенью, когда другие девушки вернутся в пансион, они будут завидовать тем, кто оставался в Торнвуде и удостоился чести быть приглашенными леди Гренвилл, пусть даже причина, побудившая ее сделать это, весьма печальна.
11
Спустя четыре дня мистер Рассел сидел в кабинете и писал своему компаньону письмо. Буквы набегали одна на другую, на бумаге виднелись чернильные пятна – так сильно он был разгневан. И, что уж скрывать, напуган.
«Всего лишь два дня назад вы заверили меня, что отныне нам ничего не угрожает. Эта кража на площади помогла вам, никаких подозрений относительно того, с какой целью напали на учительницу, у констеблей не возникло, и я был весьма рад услышать это.