Папа на сезон
Шрифт:
В общем, я успеваю отчаяться, когда на меня буквально сваливается Анька. Она выходит из кафе спиной вперед, что-то держа в руках и говоря со стоящей в дверях женщиной, смотрящей на нее неодобрительным взглядом. На последней ступеньке оступается, а я подхватываю ее, пока девушка старательно спасает коробки.
— Спасибо, – говорит мне, сдувая темную прядь, упавшую на лицо. Я тяну носом ароматный запах еды, исходящий из коробок, и невольно сглатываю. Надо бы мне добрести до магазина и купить себе чего-нибудь. Аня смотрит на меня проницательным взглядом.
— Есть хочешь? – спрашивает в итоге. Я смущаюсь, чувствуя себя попрошайкой. – Идем, – только и кивает мне.
На пляже многолюдно, но мне плевать, потому что море сглаживает любые недостатки вокруг. Оно такое волнующее, мощное и красивое… Хочется смотреть и смотреть на него, что, к счастью, я могу себе позволить.
— Ты купила на вынос? – задаю вопрос, когда мы заканчиваем с едой. Аня усмехается.
— Вроде того. Они иногда отдают мне то, что остается от заказов.
Хорошо, что я уже поела, потому что отчетливо чувствую, как в горле встает ком.
— Типа объедки? – задаю вопрос. Аня смеется.
— Нет, то, что из готового осталось не проданным.
Немного отлегает. Ну хоть так.
— Ты откуда? – спрашивает меня девушка, называю город, она кивает.
— С деньгами туго?
— Вроде того, – вздыхаю в ответ.
— Ну тогда тебе стоило не Ялту выбирать для жилья. Здесь цены ого-го какие, самый дорогой город в Крыму.
— Значит, переберусь куда-нибудь, – пожимаю плечами. Накатывает легкая усталость, но такая приятная, хочется просто слушать море и ни о чем не думать.
— Ладно, – говорит Аня, – можешь пока остановиться у меня.
Вот так я и оказываюсь в палатке над Ялтой. И поначалу все даже неплохо, Анька заядлая туристка, мы много гуляем, ездим по ближайшим достопримечательностям, а потом у меня крадут кошелек вместе с паспортом. На шестой день пребывания, когда, казалось бы, еще отдыхай и отдыхай. Пока я плачу, представляя, как звоню матери, чтобы выпросить денег, Анька сидит рядом, изредка похлопывая меня по спине.
— Мать мне откажет, – всхлипываю я в который раз. – Она и так не хотела меня отпускать.
— Ладно, доедешь стопом, сейчас сезон, добрых людей полно. Немного денег наскребем в дорогу.
А потом мы видим эту дурацкую перетяжку у отеля, и у Аньки в голове рождается сия сумасбродная идея. Она вообще генератор подобного, наверное, поэтому и умудряется все лето жить на юге почти без копейки в кармане. Но я не она, у меня не только фантазии такой нет, но и напористости и наглости.
Только вот именно я иду сейчас по дороге на звук музыки и голосов, и страшно мне до чертиков.
Отель шикарный, выглядит очень стильно. Но сейчас мне не до рассматривания окружающего. Я вклиниваюсь в толпу отдыхающих около бассейна. С одной стороны, мне страшно оказываться среди людей, с другой – их действительно так много, что вряд ли кто-то вообще заметит мое присутствие, ну или сочтет его неуместным.
Играет музыка, отовсюду несутся голоса и смех. Со стороны бассейна то и дело слышатся крики и всплески, народ купается. Напротив танцпол, тоже пользуется спросом, судя по количеству танцующих. Но меня интересует стоящий чуть в стороне шведский стол. Уже через несколько шагов в ноздри начинает пробиваться запах еды, он такой яркий, манящий, что я невольно чаще начинаю вдыхать, ускоряя шаг. Основная часть народа тусуется возле бара рядом, а тут вполне свободно.
Стараясь выглядеть непринужденно, беру тарелку и накладываю себе поесть, приглядывая то, что можно будет унести в сумке для Аньки. Однако судьбе было не угодно накормить меня. Отхожу в сторону, туда, где находятся столики, а чуть поодаль уютные плетеные кресла с крышей от дождя. Они в полутьме, так что даже непонятно, есть там кто или нет. Столики пустуют, только в углу парочка, которая больше целуется, чем ест. Точнее, пьет, потому что кроме напитков перед ними ничего нет. А, плевать. И вот, как только я собираюсь отправить салат в рот, появляются они.
Два парня лет двадцати пяти плюхаются за мой стол напротив, одаривая пьяными улыбками. Да и глаза тоже не очень трезвые. И вообще, они мне не нравятся. В плане, сами парни. Есть в них что-то такое презрительно-насмешливое, отчего сразу мне чудятся неприятности.
— Слушай, красавица, – заявляет один, разглядывая меня. – Мы тут с другом поспорили, утоли наш интерес.
Я молчу, ожидая в напряжении продолжения.
— Мой друг говорит, что ты из персонала гостиницы и забралась на вечеринку под шумок. А я вот считаю, что уборщица должна понимать, какие у нее могут неприятности в случае чего. Ну и реши она забраться на такое мероприятие, озаботилась бы тем, чтобы на ней было платье не с рынка. Так что, разрешишь наш спор?
Мне кажется, я должна сидеть пунцовая от стыда, но мне становится так страшно, что с лица наоборот уходят все краски. Сжимаю в руках вилку, а потом аккуратно, медленно кладу ее на стол. Еще не хватает, чтобы кто-то посчитал, что я могу ей воспользоваться.
— Я не понимаю, что вы имеете в виду, – говорю, стараясь выглядеть естественно, даже подбородок вздергиваю, хотя вряд ли выгляжу обиженной. А вот испуганной наверняка.
— Ну вот, она не понимает, – еще более насмешливо вздыхает второй, обращаясь к своему другу. – Может, покажешь свой билет, красотка?
Последнее слово он произносит таким тоном, что ясно: в его представлениях до красотки мне далеко. И хотя я считаю себя вполне привлекательной девушкой, сейчас внутри расползается обида. Встав, закидываю на плечо сумку.
— Оставьте меня в покое, иначе придется пожаловаться на вас администрации, – говорю как можно увереннее, чем вызываю только смех. Ладно, нужно просто уйти, затеряться в толпе, и все. Эти пьяные ребята забудут о моем существовании через полминуты. Однако уйти я не успеваю, один из них хватает меня за запястье, выворачивая его к свету ладонью вверх.