Пара для Гидеона
Шрифт:
— Я такая трусиха, — рыдала она. — Если бы только… я могла спасти его… — Дженна молчала несколько секунд. — Если бы я только могла что-то сделать, чтобы спасти моего ребёнка, — пробормотала она.
Его сердце сжалось, он ощутил боль, какую никогда раньше не испытывал.
— Это не твоя вина, — задохнулся он, имея в виду каждое слово.
— Нет, моя. — Она рыдала ещё сильнее. — Я знала, каким был Лиам. На что он был способен. Он бил меня несколько раз после того, как я забеременела, он даже… он даже… бил
Блядь!
Он крепче обнял ее, чувствуя, как горят его глаза. Грудь Гидеона вздымалась, пока он тяжело дышал. Вампир тяжело сглотнул.
— Лиам — офицер полиции… коп. Я знала, что, если попытаюсь сбежать, он найдёт меня, но я все равно должна была попробовать. Кто знает… может быть и вышло бы. По крайней мере, у нас мог быть шанс. Мой сын мог выжить.
Впервые он отстранился от неё, чтобы Дженна могла глубоко заглянуть в его глаза. Они были красные и налитые кровью. Ее ресницы были мокрыми, так же, как и ее щеки.
— Послушай меня, Дженна. Ты ничего не могла сделать. Я не знаю всех деталей, но есть одна вещь, в которой я полностью уверен. Ты не трусиха. Ты меня слышишь?
Девушка кивнула, ее глаза наполнились новыми слезами, и она уставилась ему в грудь.
— Хотела бы я верить в это, но это неправда. Видишь ли, это все моя вина. Я пережарила его стейк. Я думала о других вещах и не обратила внимания. Я была такой глупой… бестолковой. Когда он набросился на меня, я попыталась убежать. Я так боялась за ребёнка. Мне не стоило убегать.
— Что ещё ты должна была тогда сделать? Я видел ублюдка, и он был огромным. У тебя не было шансов против него.
Ее губы дрожали, а слезы продолжали литься.
— Я была на седьмом месяце. Мой ребёнок был достаточно сформировавшимся, чтобы выжить вне утробы. — Она издала хныкающий звук. — Я выбралась через парадную дверь… на лестничную площадку. Лиам позволил мне зайти так далеко. Теперь я это знаю. Я не должна была сбегать, не должна была пережаривать его стейк.
Гидеон ничего не мог с собой поделать, он громко зарычал. Рычание, медленно искажаясь, перешло в мучительный стон. Он глубоко вздохнул, борясь за контроль.
— Стейк, его чёртовы ботинки не в том месте, что угодно могло его спровоцировать. Ты ведь понимаешь, что это не имеет никакого отношения к стейку? Он не имел права поднимать на тебя руку… никогда, блядь.
— Он сказал, что не хотел этого делать, — прошептала она.
— Ты веришь, что это так и есть? — должен был спросить он.
— Нет… — Дженна покачала головой. — Он сказал, что это был несчастный случай, но мне лучше знать. Когда я обернулась, пока бежала… — девушка жевала нижнюю губу в течение нескольких секунд. — Его лицо… о Боже, его лицо. Оно как будто сошло с экрана фильма ужасов. — Ее глаза остекленели, слезы продолжали литься. — Ярость в них… они были дикими… как у животного. Он толкнул меня вниз по лестнице. — Дженна облизала губы. Тыльной стороной руки она вытерла свой нос и лицо. — Хуже всего было то, что он заставил меня лгать персоналу в отделении неотложной помощи. Мне пришлось притворяться, будто я неуклюжая, что я шла слишком быстро и споткнулась о собственные ноги. Он говорил так, словно я убила собственного ребёнка из-за своей беспечности. Я такая чёртова трусиха. Я оставалась с ним несколько месяцев после того, как он убил моего ребёнка. Я больший монстр, чем он.
Девушка отстранилась от него.
— Я знаю, что ты уже ненавидишь меня… что ты должен испытывать ко мне отвращение. Я чувствую отвращение к себе.
Дженна попыталась отстраниться от него подальше, но он удерживал ее.
— Ты боялась и имела полное право так себя чувствовать.
Она кивнула.
— Да, но это не оправдание. Он убил моего ребёнка, а я оставалась с ним. Ночь за ночью. — Она снова заплакала. — Лиам — больной ублюдок. После всего, что случилось, он заставил меня притворяться, что это был несчастный случай. Что я споткнулась и упала с лестницы — вот, как это произошло. Он начал говорить мне перестать быть неуклюжей. Для него это был новый способ угрожать мне. «Прекрати быть неуклюжей, Дженна.» Затем он бил меня. А я так и оставалась с ним… какого черта я осталась? Что со мной не так?
— Ты имела полное право бояться. Беспокоиться о том, что он мог сделать, попытайся ты уйти. Ты приняла верное решение, придя сюда… Мне жаль, что я не выслушал то, что ты собиралась мне рассказать раньше. Мне так жаль. Черт… Дженна. — Он обхватил руками ее щеки, большими пальцами вытирая слезы.
– Он заставил меня бросить работу. Мне пришлось носить с собой мобильный телефон. И помоги мне Господь, если я немедленно не отвечала на звонок или на сообщение. Я должна была просить у него денег, а потом подтверждать свои расходы. Я была вынуждена возвращать вещи, чтобы сэкономить деньги и иметь потом возможность уйти. Это ещё не повод для задержки. — Ещё больше слез полилось из ее глаз, и это, блядь, уничтожало его. — Я рада, что мне, в конце концов, удалось сбежать. Я жалею о каждой минуте, проведённой под той крышей. Я ненавижу себя за то, что осталась.
— Нет, — прорычал он. — Не говори этого. В конце концов, ты поступила правильно… сделала то, что должна была, чтобы выжить, Дженна. Пожалуйста, послушай меня. Он держал тебя в плену. Ты принадлежала этому ублюдку, но ты все равно нашла способ сбежать. Это требует большой отваги. Возможно, это заняло какое-то время, но ты это сделала. Необходимо много мужества, чтобы уйти.
— Я должна была оставаться с ним месяцами. Разделять с ним постель, позволять прикасаться ко мне… — ее голос стал напряжённым, в глазах отражалась мука.
Хоть Гидеону и хотелось неоднократно врезать по дереву и реветь от ярости, он воздержался от этого. Вместо этого он пригладил своенравные пряди волос у ее лица.
Дженна вздрогнула. Ее глаза расширились. Он мог почуять ее страх.
— Я не собираюсь причинять тебе боль, милая. Я говорил тебе, что ты в безопасности. Я бы никогда так с тобой не поступил.
Ее губы дрожали. Дженна кивнула.
— Я знаю. — Она попыталась улыбнуться. — Это трудно забыть и займёт некоторое время. Дело не в тебе.