Пара для несносного альфы
Шрифт:
— Мне надо выпить, — открыла веки и остро глянула на босса, он иронично указал на мой стакан, а я покачала головой. — Что-то покрепче. И я вовсе не о чае, мистер Штейн.
Демиан
Ярость прорывалась рычанием. Я с трудом сдерживал себя, стискивал руль, до предела выжимая педаль газа. Чертов Гилмор! Из какой норы он выполз? Ему нужна моя Тори! Но почему он не забрал малышку сразу после смерти Наны? Зачем было столько ждать?
И зачем, в конце концов, понадобился этот фарс с фотографами, которые, как черти из табакерки, выпрыгивали в самый неожиданный момент? Не знаю, что и кому он пытался доказать, предъявив фотографии, но это все равно бы не помогло, такие доказательства не рассматривает ни один суд, потому что подобная фотосъемка незаконна. Так какого черта? Понервировать?
Если да, то ему это удалось. Когда моя машина подъехала к дому ублюдка, я уже готов был вцепиться ему в горло, как только увижу. Тормоза отчаянно взвизгнули, кажется, я заехал на край клумбы, повредив декоративную ограду. Плевать. Только дайте мне этого придурка, я вырву ему сердце, а потом уже смогу беспокоиться об ущербе, нанесенном его цветам.
Прежде чем звонить в дверь, я сделал пару глубоких вдохов. Спокойно, Дейм, еще один загрызенный или раненный оборотнем человек, с которым ты пересекался, точно насторожит полицию… И Дана. Да, нежная и сексуальная Дана, которая больше всего на свете боится моей звериной сущности. Я представил, как бы она смотрела на меня, если бы узнала, что я загрыз Гилмора. Какое отвращение, смешанное с ужасом, было бы в ее глазах. Нет, к черту. Разберемся как цивилизованные люди.
И я вдавил кнопку звонка.
Гилмор открыл так быстро, точно поджидал у порога. При виде меня он слегка позеленел. Оттеснив его плечом, я молча прошел в прихожую и встал на пороге коридора, ведущего в дом, перекрывая путь.
— Питер, — процедил я. — Зачем тебе сдалась моя дочь?
Припертый к стенке, он замялся. Наверное, думал, что я начну юлить и заходить издалека, и теперь не знал, что ответить. Но это ненадолго. Такие, как он, не теряются. Но могут успешно пользоваться мнимой растерянностью.
— Демиан, — пробормотал он. — Неважно же ты относишься к единственному родственнику. Виктория — моя племянница, и у меня ей будет лучше, чем у неуравновешенного папаши… — он помолчал и добавил: — С большими проблемами с алкоголем.
Вот, значит, на что он решил бить. Во мне снова поднялась злоба.
— Моя жизнь — не твое дело, — рявкнул я. — Но раз речь идет о Тори, сделаю исключение, отвечу: я бросил пить и изменил всю свою жизнь, чтобы ей было хорошо. Можешь успокоиться и отвалить.
Он удивленно глянул на меня, будто не ожидал такой откровенности. Потом на губах появилась пакостная усмешечка.
— Ценю твою жертву, но ребенку нужна полноценная семья. Ты можешь в любой момент сорваться, а пигалица, которую ты нанял в няньки… кажется, она там не ради ребенка, а ради твоего ублажения. Это не лучшее окружение, чтобы воспитывать дочь, хе-хе…
Я изо всех сил сжал зубы и стиснул кулаки, чтобы не наброситься на него.
Только боги ведают, как мне хотелось увидеть его размазанным тонким слоем по всем ближайшим поверхностям. Но я пытался сдерживать рвущегося изнутри зверя, который уже мечтал вцепиться клыками в глотку ублюдку. Но в голове пронеслась трезвая мысль, что он специально выводит меня из себя. Это остудило. Я холодно усмехнулся и оглядел его с ног до головы насмешливым взглядом.
— Питер, — по лицу расплылась наглая самодовольная ухмылка, и подонка передернуло. — Питер-Питер-Питер…
Я говорил это медленно и снисходительно, тянул буквы, раздражая придурка и наконец окончательно успокаиваясь. Нет, слизняк, ведущим в нашей игре буду я.
— Нана никогда не считала меня тупым зверем, живущим только на инстинктах…
— Заткнись, животное! — перебил меня Гилмор, его голос предательски дрогнул.
— Я не закончил, — оскал появился на лице сам собой, даже клики чуть удлинились и стали крупнее. — Знаешь, почему Тори отдали её папаше-алкашу, а не примерному дядюшке? Потому что в завещании Нана просила отдать дочь мне. Мне. Не тебе, подонок. Поэтому держись от нас подальше.
Он задрожал от бессильной злости, мои слова были для него как пощечина, потому что Питер всегда любил свою сестру. Но временами мне эта любовь казалась нездоровой. Видимо, заметил это не я один. И Нана, дурочка Нана, все-таки оградила нашу дочь от своего родственничка.
— Это ошибка! — завизжал Гилмор, его лицо покраснело от злости, и я начал надеяться на то, чтобы его хватил удар, и он самоустранился.
— Никакой ошибки, гребаный ты извращенец, — я прошёл мимо него на выход, находиться в его доме было противно. — Я тебя предупредил, Гилмор. Сунешься к нам и пожалеешь.
Он что-то орал мне в спину, но мне было плевать. Я сел в машину и резко вжал педаль газа в пол, сорвавшись с места. Хотелось поскорее оказаться дома, увидеть сладко спящую Тори и наконец-то успокоиться.
Моя дочь. Мой ребёнок. Моя малышка. Моя Тори. Моя. Никому не отдам неожиданно появившееся в моей жизни маленькое крикливое сокровище. Я очень быстро привязался к девочке, хотя раньше даже подумать не мог о том, что я отец.
И после визита к Гилмору я понял, что порву любого, кто посмеет её обидеть. Уничтожу. Осознание этого оказалось неожиданным и оглушило. Я притормозил на обочине и уткнулся мордой в руки, сложенные на руле. Черт! Дейм, ну ты и вляпался по самые уши и хвост.
И горько было это осознавать, но если бы не смерть Наны, я, возможно, ещё очень долго не знал бы о дочери. Вот этого я ей точно не прощу. То предательство нашей многолетней дружбы простил сразу, как узнал о Тори. А вот то, что она скрыла свою беременность и дочь — никогда ей не прощу.
Я рассмеялся, как-то не весело, в тишине машины это звучало дико, поэтому я быстро заткнулся. Нужно быстрее доехать до дому и выпить. Не напиться, а просто выпить стакан виски для успокоения.
До особняка доехал в считанные минуты, потому что гнал по ночным полупустым улицам как сумасшедший, сбрасывая нерастраченную яростную энергию. Все-таки стоило дать Гилмору в морду.
Особняк встретил меня тишиной, только в будке охраны светился свет. Тихо припарковавшись, я крабучись вошёл в дом и включил свет в коридоре, чтобы в следующее мгновение увидеть чудное видение — мою няню в фривольном лёгком халатике.
Не представляю, как я не набросился на нее прямо там и не оттрахал до темной пелены перед глазами. Адреналин после разговора с Гилмором еще бил в голову, яйца моментально заболели, стоило взглянуть на очертания сосков, проступавшие из-под этой тряпки, халата Даны.