Шрифт:
Глава 1. Сновидения
Начало июня выдалось на редкость жарким. В прозрачном небе не было ни облачка, все еще не высокая молодая трава пожелтела, на листьях деревьев появились коричневые разводы – следы солнечных ожогов. Воздух становился относительно прохладным только ранним утром и после захода солнца.
Но хуже всего приходилось ученикам, вне зависимости от того, принадлежали они к вампирской или человеческой расе, особенно тем из них, кому предстояли экзамены. Настежь открытые окна не спасали от жары, тело становилось грузным и непослушным, заставляя мечтать только о холодном душе и глотке воды.
Эмме Конни жара досаждала не меньше, чем другим. Той, что с детства привыкла выглядеть идеально, труднее смириться с каплями пота на висках, или с тем, как тщательно уложенные волосы теряют форму после первого же урока. Но она молчала, отвечая презрительной улыбкой на вздохи и жалобы вампиров-сокурсников. Уверенность и спокойствие – вот все эмоции, которые демонстрировала чистокровная вампирская принцесса прочим ученикам.
Эмма улыбнулась, вспоминая, как старательно отец пытался внушить ей правила поведения, в незапамятные времена сформулированные основателем рода. В основном, они все начинались с частицы «не»: не жаловаться, не плакать, не доверять, не рисковать зря, ни перед кем не склонять головы.
Последний пункт нарушил сам Ленар, когда присягнул на верность новому королю. Каким бы сильным вампиром тот ни был, это все равно стало роковой ошибкой для семьи: Конни никому не подчиняются, не встают ни на чью сторону, зато извлекают пользу из любой ситуации. Но не ей судить отца. Эмма, как ни старалась, так и не стала дочерью, которой тот мог бы гордиться, если учесть, с какой легкостью её обошел в магии обычный человеческий ребенок.
Будь воля Эммы, она бы не только никогда не общалась с людьми, но и вышвырнула из школы, предварительно помучив, всех, не принадлежащих к её расе. К сожалению, это было невозможно по нескольким причинам: во-первых, худой мир все же лучше войны, особенно учитывая количество людей на Земле. Во-вторых, в чистокровных семьях, существовавших многие столетия, рождалось очень мало наследников, и, волей-неволей, раз в несколько поколений, приходилось заключать союзы с людьми. В противном случае, «вечные», как предпочитали называть себя вампиры, попросту вымерли бы. И, в-третьих, на всех отпрысков вампирских семей, во время обучения в школе, налагалось сильное заклятье, не позволявшее им напасть на жертву и выпить всю её кровь, как бы того не хотелось.
За долгие годы существования школы была лишь пара случаев нарушения заклятья. Ходили слухи, что оступившийся вампир превратился в чудовище, и был уничтожен своими же собратьями.
«Именно поэтому смертные ведут себя здесь так нагло! Конечно, мы же ничуть не похожи на персонажей древних легенд. Вместо человеческой крови используем зелье, настоянное на крови животных, не боимся солнечных лучей, хоть и не любим их. Мы в двадцать раз сильнее, мудрее и могущественнее людей, считающих себя венцом творения! Но вынуждены считаться с ними…»
Эмма помрачнела, вспомнив человека, которого на дух не переносила.
Симон Спенсер… Один из тех, кто в будущем станет надеждой слабой человеческой расы, недаром же люди тратят такие средства на школу, пытаясь научить своих отпрысков не только жить в мире с вампирами, но и обрести уникальные знания!
Одно имя человеческого
По логике, ей вообще не следовало замечать Спенсера, как и других людишек, – но Эмма с первого курса упрямо пыталась доказать и себе, и окружающим, что вампиры – единственная достойная уважения раса, а все остальные – не более, чем прах под ногами.
Она даже не задумывалась, зачем все это делает, просто именно стычки со Спенсером давали возможность ощутить себя «почти живой», как шутил один из её друзей, а не приложением к титулу и богатствам семьи Конни.
Но, в последние несколько недель, у Эммы хватало проблем и без Спенсера. Она плохо спала, и почти ничего не ела. Было это связано с жарой или непонятным недомоганием, Конни не знала. Но, вчера во время урока магической химии, мелко нарезая ингредиенты для опыта, она вдруг почувствовала, как противно сжался желудок.
Никогда прежде, а ей доводилось готовить и более отвратительно пахнущие растворы, девушка не чувствовала себя так плохо. Забыв спросить разрешения, сопровождаемая тихими вопросами вампиров и обеспокоенным взглядом преподавателя, Эмма выбежала из кабинета. Хорошо еще, что до туалета оказалось не далеко. Закончить именно так последний урок в учебном году было особенно обидно.
Но только на этом её неприятности не закончились. Той ночью Эмма долго ворочалась в кровати, а, когда, наконец, её сморил сон, он не принес ей облегчения. Видения сменяли друг друга, и в каждом из них она то спасалась бегством, то проваливалась в бездонную пропасть, то, напротив, пыталась поймать нечто очень дорогое… При этом она постоянно чувствовала чужой внимательный и очень недобрый взгляд.
***
Эмма едва не упала с кровати, когда, открыв глаза, увидела прямо перед собой сосредоточенное лицо рыжего Берли, лучшего друга Спенсера.
«Что он здесь делает? Как сумел попасть в комнаты, принадлежащие вампирам?!»
Но губы едва слышно произнесли совсем другое:
– Ким, что случилось? Который час?
– Можешь еще немного отдохнуть. Главное, не забудь про химию: Грейс обещал, если ты не придешь, снизить годовые оценки всему курсу. Боюсь, Анита этого не переживет.
– Да мне плевать на Грейса и его проблемы, – отмахнулся его собеседник.
Эмма ощутила ледяной холод, пробежавший по телу. Конни никак не могла понять – неужели она все еще не проснулась? Чтобы проверить свою догадку, Эмма с силой ущипнула себя за щеку.
– Что ты творишь? – покачал головой Берли, плюхаясь на стул рядом с кроватью. До Эммы донеслось его несвежее дыхание, и та отвернулась: этот сон (или реальность) оказался еще ужаснее, чем ночные кошмары.
– Ким, со мной все в порядке, – невыразительно произнесли губы Эммы, – я приду, сегодня на химию, только сомневаюсь, что Грейса это обрадует.
– Конечно, Симон, – рыжий решил сменить тему. – У меня есть только одна хорошая новость. По школе прошел слух, что Конни очень плохо переносит жару. Представляешь, она едва не потеряла сознание на химии. А потом – сбежала прямо с урока, не сказав ни слова. А Грейс хоть бы что! Конечно, как можно обидеть любимую ученицу! Попробовал бы я сделать подобное, взысканием бы не отделался! Терпеть не могу эту наглую чистокровную, которая считает, что ей все позволено, раз родилась в богатой семье!