Пара для саламандра. Академия драконьего пламени
Шрифт:
— Не могу знать мыслей краэнга, энг Асайши, — постаралась сказать спокойно. А сама уже кипела. Наглый. Лицемерный. Напыщенный индюк. Что за мир такой? Гадость на гадости и пакостью погоняет! — боюсь, я была слишком уставшей, и он, возможно, лишь пожалел меня в своей великой милости.
Как произнесла эту фразу только, не представляю. По ним обоим ремень плачет. Хотя… поздно. Большие уже мальчики.
— И правда не знаешь, — задумчивый хмык заставил покрыться испариной. Он что, как в книгах — чует правду и ложь?
Прежде, чем
Его глаза превратились в два пылающих угля, которые заслонили собой весь мир, ввинтились в разум, подчиняя, покоряя, лишая воли.
Всего на миг чужие губы прильнули к моим собственным. Всего один удар сердца — и бешеный, сокрушающий все преграды поцелуй. Поцелуй, который не оставил после себя ничего, кроме брезгливости и ярости.
Замах. Удар. Пощечина.
И пусть теперь хоть казнит.
Меня трясло. От унижения, от собственной беспомощности, от накатывающей злости. Где великая и могучая сила? Где, я вас спрашиваю? Почему этот… Шиарраш не превратился в симпатичный коврик?
Энг отшатнулся. На его лице было выражение безграничного удивления, почти ошеломления. Не ожидал?
— Отпусти. — процедил, вдруг болезненно морщась, — как у тебя вообще мозгов хватило! Отпусти немедленно, иначе хуже будет!
О чем он? Я его не держу!
Но. опустила взгляд на собственную, крепко сжатую ладонь. В ней был зажат кончик хвоста. Не такого гладкого, как у краэнга, более. толстого? Да, пожалуй. Упитанного и даже слегка чешуйчатого. Похоже, прикосновение к нему причиняло энгу боль. Он выглядел искренне растерянным.
И я совершила глупость. Попалась. Отпустила.
И уже через мгновение мою шею сжали чужие сильные пальцы.
— Скажи мне, почему я не могу убить тебя прямо сейчас, человечка?
В изменившемся рычащем голосе звучала искренняя, чистая ярость. Через узкие щели зрачков на меня смотрел не человек — готовый броситься зверь. Наверное, всё это было чересчур. Наверное, нормальная девушка в моём положении уже заливалась бы слезами в истерике.
Я же… Пропади всё пропадом. Отступать и уступать не буду. Смерть? Да, страшно. Но я точно знаю, что есть вещи пострашнее.
— Интересно — просипела, — как я могу ответить, если, — кха, — вы меня сейчас просто задушите.
— Люди, — меня даже отпустили. Слегка. Но говорить было уже вполне возможно, — слабые, угодливые, готовые подстелиться под того, у кого власть и деньги. Всё, на что вы способны — жалкие потуги. Вам никогда не сравниваться ни с одним драконом, василиском, виверной или даже младшими оборотнями! Ещё чего-то строите из себя!
Драконы? Василиски? Какой чудесный серпентариум! Я не психиатр и не психолог, но такая не рассуждающая ненависть, какую сейчас читаю в чужом взгляде — это личное. Очень личное. За случайный толчок, насмешку или вылитый кофе так не злятся.
Не знаю, к чему бы привёл наш разговор, если бы ворот платья не оказался надорван. И разозлённый маг не увидел бы ожерелье.
В ту же секунду рука на моей шее разжалась. Я бы упала, если он не подхватил. Отпускать, правда не спешил. На чужом лице на мгновение проступило отвращение.
— Это ещё что за.
Энг коснулся камней, и тут отдёрнул руку. Удавка начала сжиматься.
— Вот чешуя! Откуда?
Кажется, мачеха забыла кое-что уточнить. Делать гадости можно тихо и покорно. Послушно опустить глаза и нежно пролепетать:
— Супруга моего опекуна очень заботится о сироте.
— Это была её идея — подложить тебя под краэнга?
Поморщилась. Что ж ты такой недобрый, а?
— Да, — коротко ответила.
— Хочешь освободиться? — резко подняла глаза на мужчину.
Теперь энг выглядел собранным, серьёзным, без шутовской издевательской ухмылки. Глаза смотрели холодно и колко. Он старше, чем кажется. И он также очень опасен. Парень-гуляка, прожигатель жизни — это всего лишь маска.
— Что нужно делать? — уточнила спокойно.
Кажется, удивила. Ждал всё-таки слёз?
— Сам я не сниму. но я знаю того, кто сможет это сделать. Однако, твои опекуны имеют над тобой власть. Несмотря на явно полузапрещенный артефакт, им мало что можно сейчас предъявить — выкрутятся.
— Если вы говорите со мной, значит, выход есть. В чём ваш интерес?
— Интерес прост, букашка, — чужие пальцы легонько коснулись шеи. Второй рукой энг всё ещё крепко прижимал меня к себе, — подробностей тебе знать не нужно, но мне вскоре понадобятся верные Династии глаза и уши. Ничего особенного.
— Шпионаж? — искренне изумилась. Вряд ли на такие дела посылают кого попало. Вот и собеседник покачал головой, усмехаясь.
— Нет, — он притянул ещё ближе. Вот змеище! Вивернище? Драконище?
Василисище? Кто он там по чешучайтому генотипу? — твоя задача — просто приглядывать за адептами. И сообщать мне обо всём, что покажется странным. На этих условиях я устрою тебя в Академию Айтвара. Скорее всего, ты и этого не знаешь, но опекуном учащихся выступает Академия. И никто не будет иметь права выдавать тебя замуж или пытаться увезти оттуда.
— Айтвара? — слишком хорошо звучит. Даже не получается сердиться на очередной укол.
— И этого не знаешь, — он как-то странно усмехнулся, задумчиво. Думающий мужчина — это не всегда хорошо. Особенно, когда у тебя слишком много секретов.
— Меня мало обучали. И плохо. Любезные опекуны ищут мне жениха, чтобы обеспечить безбедную жизнь в отсутствии истраченного наследства, — может, я ответила слишком резко, но…
— Характер имеется, — и вот как он сейчас дядюшку (или кем ему приходился краэнг?) напомнил! — хорошо. Значит, шанс есть. Слушай меня внимательно. Если ты хочешь другой жизни и не побоишься — у нас всё получится. Я не стану ненавидеть вас, людишек, меньше. Но, может быть, буду тебя уважать.