Парацельс. Гений или шарлатан?
Шрифт:
Теофраст хорошо знал восточную медицину, труды древних магов и мистиков. Об этом ходили разные слухи и мифы. Например, по пути в Индию он будто бы был захвачен татарами, побывал у великого хана и сопровождал его сына в Константинополь. Но об этом сам он никогда не рассказывал.
Пять лет тому назад, когда Теофраст начал работать лейб-медиком датского короля Кристиана II, он еще не чувствовал себя таким уверенным. Теперь же у него было все больше оснований доверять своим рукам и глазам. После того как он перешагнул через порог в 30 лет, его трудно было застать врасплох. Но кое-что не менялось – любому оборванцу в очереди он старался помочь не меньше, чем королю. Смерть была его вечным противником. Ему случалось проигрывать, но часто
Его уверенность, невозмутимость и доброжелательность, манера беседы с больными, его улыбка и ободряющие прикосновения придавали им надежду и силу. Собственные руки были первым обезболивающим средством этого «доктора двух медицин», то есть терапии и хирургии. Он уже многое перепробовал – умел заживлять старые раны, останавливать кровотечение из носа компрессами из свежего укропа и тысячелистником или крапивной водой в ноздри, лечить воспалительные и кожные заболевания скипидаром, известью, препаратами мышьяка, серы и ртути, ожоги – настойкой можжевельника или свиным салом, при переломах костей накладывать льняную ткань, пропитанную яичным белком с добавлением муки.
Одной из первых пришла к нему Хельга, женщина средних лет. Она зарабатывала стиркой, но сейчас не могла за это взяться. Хельга двигалась, как старуха – согнулась, держалась за поясницу и кривилась от боли. «Давно это с вами?» – cпросил Теофраст. – «Нет, только что прихватило. Может, простыла?» Теофраст постелил на пол коврик: «Раздевайтесь, не стесняйтесь. И ложитесь-ка на живот». Больная была растеряна: странный врач зачем-то встал босиком ей на спину. А потом начал осторожно переступать с ноги на ногу, вправляя позвонки. И все время спрашивал, как она себя чувствует. Хельга охала, стонала, но когда он помог ей подняться, острая боль вдруг прошла. «Осторожно, без резких движений!» Объяснив, как дальше лечиться, Теофраст проводил больную к выходу. Вправлять защемленный нерв он научился у одного банщика. Хельга ушла, выпрямившись, и никому не рассказала, как ее вылечили. «Смотрите! Смотрите! Чудо! Она только что была калекой!» – восторгались в толпе. Молва о еще одном чудесном исцелении привела к доктору новых пациентов.
Теофраст работал обычно с утра до ночи. Времени ему всегда не хватало. Днем он принимал больных, а поздним вечером или ночью вел свои записи. Доктору хотелось объяснить все, что он наблюдал в природе, вплоть до расположения светил, появления комет и затмения. У него накапливалась гора рукописей. В первом сочинении «Одиннадцать трактатов» он описал самые разнообразные болезни – от гриппа и ревматизма до желтухи и эпилепсии.
Как правило, на ночь Теофраст не ложился в постель, а сваливался на кровать одетым, иногда в сапогах со шпорами, и мгновенно засыпал. Часто ему доводилось спать не больше четырех часов. Он мог вздремнуть, а через 2–3 часа просыпался и снова хватался за перо. Свои сочинения доктор порой диктовал ученикам. Что такое отдых и покой, он не понимал. В компании возникали моменты, когда он казался отсутствующим, а дома он мог иногда что-то бормотать под нос или вдруг заговорить сам с собой.
Первые месяцы в Зальцбурге Теофраст прожил на постоялом дворе. Хозяин Кристоф Рис был еще и совладельцем рудника. Он получил высшее образование в Ингольштадте и был одним из самых уважаемых людей в городе и членом городского совета. Кристоф подружился с новым постояльцем.
О Теофрасте ходили слухи, что он предпочитает встречаться не с коллегами-врачами, а с возчиками, бродягами и нищими, отъявленными пьяницами. Среди врачей у него, в самом деле, было мало приятелей. У большинства из них он вызывал отторжение своими новшествами в медицине. Но у него появлялись друзья из числа влиятельных горожан. Они учились в университетах, с ними можно было побеседовать о науке, философии и религии. Всех особенно волновали споры о вере – ведь в то время в Европе поднималась волна Реформации.
Чаще
Он и сам был простым, хоть и образованным человеком. Хотя его отец Вильгельм Бомбаст фон Гогенгейм принадлежал к дворянскому роду, мать была свечницей в монастыре Айнзидельн из семьи крепостных аббатства. Конечно, в браке они не состояли, поэтому по закону и сам Теофраст числился крепостным. «Низкое» происхождение затрудняло ему получение городского гражданства. Этот врач и философ, не имея собственного дома, в глазах многих был бродягой. Он всю жизнь относился к низшему сословию и не случайно выбрал девизом латинское изречение: «Тот, кто способен быть сам собой, не принадлежит никому».
Теофраст странствовал почти без всякого имущества и нередко жил в нищете. Он легко находил общий язык с простыми людьми. Работа была главным содержанием их жизни, и на них держался мир. Ему нравились их простая речь, грубоватые шутки, открытый и веселый нрав. В таверне можно было услышать обо всех новостях, тут пили много пива и вина. Обильное угощение по праздникам скрашивало жизнь тем, кто постоянно недоедал, а пить пиво или вино было лучше, чем воду. Воду тогда не кипятили, и она вызывала желудочные болезни. Вино считалось лекарством – монах Роджер Бэкон в XIII веке говорил, что «оно помогает пищеварению и защищает организм от порчи».
В таверне «У золотого орла» было, как всегда, шумно. Теофраст сидел в кругу своей обычной компании. «Босоногий монах» Армин, проповеди которого собирали немало слушателей, рассказывал басню: «Волк подавился костью, аист его спас и попросил о награде. А волк отвечает: „Скажи спасибо, что я оставил тебя в живых. Это ли не награда?“ Так и наши богачи. Они пользуются плодами труда бедняков, а за добро платят злом». «Это правда! Они слуги дьявола!» – крикнули из-за соседнего стола. Школяры задорно запели старинную песню:
Выходи в привольный мир!К черту пыльный книжный хлам!Наша родина – трактир,Нам пивная – божий храм!Лишь когда я пьян мертвецки,Веселюсь по-молодецкиИ, горланя во хмелю,Бога истово хвалю! [1]Людей постарше неуважение к божьему храму коробило.
– Нельзя хулить церковь! – поморщился Пауль из цеха ткачей. – Монахи учат наших детей. Где у нас грамотные люди? Прежде всего в монастырях!
1
Здесь и далее, если это не оговорено, песни вагантов приведены в переводе Льва Гинзбурга (Лирика вагантов. М., 1970; Из немецкой поэзии: Век X – век XX. М., 1979).
Большинство гостей его поддержали. А оружейник Гербальд в ответ на это рассказал притчу: «Однажды священник в компании мирян встретил на дороге разбойников. Спутники стали защищаться, а священник и не подумал. Он оправдывался: „Я не мужчина и не должен защищать себя“. Пошли они дальше и встретили проституток. Решили, что каждый выберет свою. Священник: „А мне почему нет?“ – „Так ты же не мужчина!“ – „Но у меня ведь есть то, что носит при себе каждый мужчина!“». Слушатели смеялись.
– А нынче надо же, что придумали: отпущением грехов торговать! – послышался чей-то голос.