Парад для 34-ки
Шрифт:
— Товарищ батальонный комиссар, здесь обороняться удобней. Наша позиция не даёт немцам возможности обойти нас с флангов и тыла. Кроме того здесь мы можем снизить наши потери от артобстрела и бомбёжки путём маскировки наших позиций и маневрированием, уводя бойцов при налётах на позиции в лес, это сильно снижает наши потери. Всего нами за три дня боёв уничтожено до батальона пехоты, миномётная батарея и танковая рота противника. Захвачено и отремонтировано шесть немецких танков, три бронетранспортёра, четыре грузовика и восемь мотоциклов, ещё захвачено десять миномётов и большое количество винтовок и ручных пулемётов, а также большое количество боеприпасов к ним.
— Порадовал ты меня лейтенант, порадовал. Мы и думать не могли, что ты так дело поставишь.
— Честно говоря товарищ батальонный комиссар тут больше заслуга сержанта Акимова. Это он убедил нас перенести линию обороны сюда и в дальнейшем дал несколько очень ценных советов которые и позволили нам нанести
— Твой боец?
— Нет, танкист, выходил из окружения. Он в обще какой-то странный, какой-то не такой как все.
— Думаешь диверсант? — тут же насторожился батальонный комиссар.
— Нет, не думаю не похож он на диверсанта, хотя танк у него странный, с виду обычная тридцатьчетвёрка, видел я их но башня совершенно другая — чуть ли не в два раза больше обычной и пушка в ней не 76 мм, а от 85 мм зенитки. По крайней мере так они нам сказали, а снаряды точно от зенитки их заряжающий с нашими артиллеристами на их счёт советовался. Но воюет он хорошо, немецкие танки жжёт за милую душу, без него думаю сбили бы нас уже и советы дельные даёт, если бы не его молодость, то можно было бы подумать, что он из разжалованных командиров. А какие он песни пел! У меня тут люди с ног от усталости валятся, боевой дух на нуле, а он позавчера вечером концерт устроил и песни все незнакомые, но так за душу брали, что после них все бойцы готовы были немцев голыми руками рвать. Я его спрашиваю откуда он эти песни знает, а он отвечает, что от каково-то артиста слышал.
— Пошли покажешь мне этого танкиста.
— Сейчас пошлю за ним. Петренко!
— Да товарищ командир.
— Старшего сержанта Акимова ко мне быстро! Его товарищ батальонный комиссар видеть хочет.
И получивший приказ боец умчался к капониру с тридцатьчетвёркой. Я проводил техобслуживание своей ласточки когда подбежавший боец позвал к командиру.
— Товарищ старший сержант! Вас товарищ старший лейтенант вызывает, там товарищ батальонный комиссар вас видеть хочет.
Вот же нелёгкая принесла сюда начальство. Мы и так тут считай на птичьих правах находимся и любая чуть более серьёзная проверка сразу выведет нас на чистую воду и доказывай потом на том свете, что ты не верблюд и попал туда по недоразумению. Тут нам и немцев более чем достаточно, а тут ещё и начальство собственной персоной пожаловало и ещё неизвестен их уровень дебилизма, а ну как попадётся какой ни будь упёртый долдон. Ведь не зря солдатская мудрость гласит — чем больше в армии дубов тем крепче наша оборона и что надо держаться подальше от начальства и поближе к кухне. А вот и они стоят.
— Товарищ старший лейтенант, старший сержант Акимов по вашему приказанию прибыл.
— Добрый день товарищ старший сержант — обратился ко мне батальонный комиссар — товарищ старший лейтенант очень вас хвалил. Говорит, что вы очень хорошо воюете. Вы случаем в военном училище не учились?
— Нет товарищ батальонный комиссар, не учился.
— Откуда тогда у вас такие познания в военном деле?
— А голова зачем человеку дана товарищ батальонный комиссар? Не только для ношения головного убора и принятия в неё пищи, а в первую очередь чтоб было чем думать. Мы на полигоне не только новую технику испытывали но и смотрели, как её лучше использовать в бою что бы выявить её сильные и слабые стороны. Вот и нахватался по не многу от всего. А кроме того посмотрел, как немцы воюют и не стесняюсь перенимать у них опыт. Они ведь любят устраивать нам танковые засады, а мы чем хуже если это позволит нам лучше воевать?
— Это хорошо, что вы не боитесь учится у противника. Судя по всему у вас это очень хорошо получается, а сейчас проводите меня к вашему танку. Хочу на него сам посмотреть.
— Конечно товарищ батальонный комиссар, пройдёмте — и я повёл его к нашему танку.
Тридцатьчетвёрка стояла во вновь отрытом капонире и была замаскирована ветками. Комиссар обошёл пару раз вокруг танка и ненадолго задумавшись решительно полез внутрь. Сначала я испугался, но потом подумал, что ни чего из нашего времени в танке нет. Кроме увеличенной башни он в принципе ни чем не отличался от обычной тридцатьчетвёрки и не думаю, что комиссар бывал и в старом танке, а если даже что и заметит, то можно списать это на экспериментальное оборудование. Так всё и вышло, он ни чего не заподозрил. Приказав нам построится комиссар торжественным тоном поблагодарил нас за службу и сказал, что будет ходатайствовать о награждении всего нашего экипажа медалью за боевые заслуги. Вот это номер, на сколько я знал, в начале войны из за поражений на фронтах начальство не особо награждало бойцов. Ещё раз осмотрев позиции комиссар отбыл назад, но перед этим конфисковав все наши трофейные грузовики с немецкой полевой кухней и мотоциклы. Также забрав и бронеавтомобиль с пушкой, с трудом удалось отбить один мотоцикл для связистов да ещё один оказался припрятан. БА-10, два грузовика с кухней и один мотоцикл забрал сразу, а за остальным должны были приехать чуть позже. Вот так, приезд начальства всегда не сулит ни чего хорошего, только создаёт
— Все целы?
— Я в порядке.
— Я тоже.
— Лёха у тебя кровь идёт, давай перевяжу.
Сняв шлемофон я подставил голову своему заряжающему и подождал пока он наскоро не перевязал меня. После этого осмотрелся. Вроде всё цело, видимо осколок разорвавшегося рядом снаряда ударил в башню, но не пробил её. Вот только отколовшийся изнутри кусок брони и попал мне в голову. Через минуту мы снова открыли огонь по противнику. Мы снова отбились правда потери у нас на этот раз были страшные. Сгорели оба БТ и трофейным танкам тоже сильно досталось, три из них были полностью уничтожены, так что в моей импровизированной танковой роте осталось не считая моего танка только три тройки и одна четвёрка. Считай рота сократилась на половину. Все врытые в землю неисправные танки тоже были уничтожены. Видно наше сопротивление сильно спутало немцам карты и они всерьёз принялись за нас. Такими темпами нам без подмоги долго не продержаться. Немцы откатились назад, а мы принялись восстанавливать траншеи. Наша медсестричка Оленька занялась ранеными. Убитых мы похоронили позади наших позиций в лесу вырыв братскую могилу после этого погрузив раненых в машины под охраной обоих мотоциклов с ручными пулемётами отправили их в тыл. В этот раз кроме стрелкового оружия в трофеях нам ни чего не досталось, так как из за силы атаки не было времени стараться просто повредить танки немцев да и собирать трофеи тоже было мало приятного. Всё таки сейчас стояло лето, жара трупы немцев мы не убирали, а они уже несколько дней лежат перед нашими позициями, так что запах был соответствующий. Пожалуй если немцы попросили перемирия что бы собрать и похоронить своих убитых наш лейтенант согласился бы, но видно немцы рассчитывали нас вот-вот выбить с наших позиций.
— Товарищ старший сержант, давайте я вас перевяжу — обратилась ко мне наша медсестричка.
А я что? Я ни чего, ну какой мужик в здравом уме и твёрдой памяти, если это только не нетрадиционно ориентированный, правда какой из него тогда мужик откажется от внимания молодой и красивой девушки, пускай и просто с перевязкой. Я только за, причём всеми конечностями, поэтому сидел и кайфовал, когда Оленька осторожно перебинтовывала мне голову.
— Товарищ старший сержант…
— Можно просто Лёша, Оленька.
— Хорошо Лёша, тут бойцы говорят вы песни хорошие пели, а можете снова сегодня вечером спеть?
— Конечно могу и давай на ты, мы с тобой одного возраста.
— Но вы, то есть ты старший сержант, а я рядовая.
— Глупости, прежде всего ты молодая и очень красивая девушка.
При этих словах Оля смутилась на что явно показало её покрасневшие щёчки и тут же опущенная голова.
— Скажешь тоже.
— А что, ты не согласна с тем что ты молода и что ты красива? Скажешь нет?
— …
Тут нам пришлось прекратить наш разговор, так как меня вызвал к себе командир. Совещание вышло коротким после подсчёта потерь старлей сообщил о приказа продержаться ещё один день, а потом можно отходить. Бойцы восстанавливали окопы и капониры, чистили оружие в общем готовились к завтрашнему дню, а что немцы завтра снова попрут в атаку ни кто не сомневался. Когда вечером я снова попросил аккордеон, то бойцы тут же стали собираться на импровизированный концерт. Усевшись поудобней я начал только на этот раз не про войну а из популярных кинофильмов 70–80 годов которые тоже пошли на ура. Надежда, Три белых коня, Если б я был султан, Потом три песни из фильма "Не бойся я с тобой": В степях, и в горах, и в лесах, песню Сан Саныча и песню Джафара, а потом песни из "Иван Васильевич меняет профессию": Звенит январская вьюга, Разговор со счастьем и закончил песней про Марусю. Песни опять прошли на ура, правда политрук взъелся на песню Джафара, но остальные всем очень понравились.