Парад искажений

Филатов Валерий

Адвокат пожал плечами, очистил мандарин от кожуры и сунул в открытый рот пациента «1412». Тот сомкнул челюсти и удовлетворенно зажмурился.

— Время вышло, — сказал начальник и знаком приказал санитарам увести довольного пациента.

Вечером в морге спецприёмника, стоя над трупом пациента «1412», начальник орал на санитаров:

— Вы что натворили, идиоты?! Кто вас просил забивать его до смерти?!

Санитары виновато склонили головы:

— А чего он… Кусался, а мне по яйцам ногой врезал…

— Я вам сам сейчас яйца оторву! Быстро упаковали

в мешок и отнесите его к дальнему болоту. Быстро! Не стойте истуканами! С доктором я договорюсь, а вы мне должны будете.

Санитары упаковали труп в мешок и, прихватив лопату, двинулись на улицу, свалив тело в тележку для мусора.

— Что-то поздновато для мусора, — сказал им сторож, но получив заветную бутылку «Столичной», ворота открыл.

Санитары шустро добрели до болота и принялись копать яму. Но мерзлая земля поддавалась с трудом. Чертыхаясь, санитары с грехом пополам выкопали неглубокую яму.

— Сваливай его. Всё равно весной затянет…

Они свалили мешок в яму, присыпали мерзлой землей и поспешили обратно. Когда свет от фонарика санитаров исчез в темноте, к месту захоронения осторожно подошёл адвокат. Правда, он бы не в дорогом пальто, а в простом ватнике и в руках держал вещмешок и саперную лопатку.

Адвокат сноровисто откопал труп и ножом вспорол мешковину.

— Чёрт, Хмель! Я уже замерз.

Голый «труп» пациента вылез из ямы.

Хмель достал из вещмешка вещи и бывший пациент оделся. Если бы какой-нибудь сержант зажёг спичку, обучая молодых солдат по программе «отбой-подъём», то удивился бы той скорости, с которой «труп» натягивал на себя одежду. Потом Хмель с ожившим пациентом накидали в яму земли и поспешно скрылись во мраке.

Небольшая колонна заключенных, конвоируемая тремя солдатами и лейтенантом внутренних войск, неспешно двигалась по замёрзшей просёлочной дороге. Заключенными были женщины, правда, в ватниках, толстых штанах и шапках, они были мало похожи на них.

— Ах ты, сука! — внезапно послышался крик из колонны. Строй заключённых резко сбился, вытесняя двух дерущихся.

Лейтенант среагировал поздно — одна из дерущихся махнула рукой, и на боку противницы стало расширяться темное пятно.

— А ну на землю, быстро! — лейтенант достал пистолет и выстрелил в воздух.

Заключенные упали ничком на землю под дулами автоматов солдат. Истошно залаяла сторожевая овчарка, оскалив клыки.

Пострадавшая лежала на спине, судорожно хватая воздух посиневшими кубами. Лейтенант, нагнувшись, осмотрел рану. Заточка засела ниже рёбер, а ручка была отломана и выброшена. Искать её не имело смысла — в глубоком снегу вокруг дороги даже овчарка не найдёт.

— Вот скотина! — прорычал лейтенант и выпрямился.

Он растерялся. До лагеря было ещё километров десять, и раненная женщина могла не дожить. Пока её донести, пока…

Со стороны посёлка послышался гул мотора, и из-за пригорка показалась «буханка» УАЗика с красным крестом на двери. Лейтенант побежал наперерез машине.

— Что случилось?

Из УАЗика вышел фельдшер.

— Колющее ранение, —

объяснил офицер. — Вы не поможете довезти до лагеря?

Фельдшер подбежал к заключенной, бегло осмотрел рану.

— До лагеря, может, и не довезём. До посёлка ближе…

— Я еду с вами, — решительно сказал лейтенант и крикнул солдатам: — Миронов, веди колонну в лагерь!

Фельдшер достал носилки и вместе с лейтенантом они донесли женщину до машины. Поставили носилки в кузов, и УАЗик резко развернулся обратно к поселку.

Когда колонна скрылась за пригорками, фельдшер незаметно вынул шприц и быстро воткнул иглу в предплечье лейтенанта. Офицер, было, дернулся, но тут же стих, закатив глаза.

— Черт, Хмель! — проворчала раненная женщина. — Помоги мне вытащить эту фигню!

Фельдшер достал портфель и, невзирая на подскоки машины на ухабах, сноровисто провел изъятие из тела острия заточки. Потом обработал рану и перевязал.

— Переодевайся шустрей, — сказал он женщине и вынул из-под лавки мешок с одеждой…

Через десять минут бесчувственного лейтенанта сдали в поселковую больницу с диагнозом «отравление».

Ткачёв ждал Трофимова на даче, как договаривались, но старшина задерживался. И когда генерал начал заметно нервничать послышался шум мотора, и к даче подъехала «Волга» с шашечками на двери.

Павел Павлович вошёл в дом и облегченно вздохнул.

— Ну и задали же вы мне задачку, Андрей Викторович!

— Заходи в комнату, — пригласил Ткачёв. — Я чай заварил и бутербродов нарезал.

— А вот за это спасибо! Не успел я сегодня пообедать, да перед вылетом тоже не было времени.

Старшина скинул пальто и сел за стол.

— Кушай, Пал Палыч, — улыбнулся генерал. — А потом разговоры будем разговаривать…

Ткачёв оставил старшину в комнате и вышел на кухню. Там за занавеской сидел на стуле Хмель и смотрел в окно. Через минуту жестом показал генералу, что слежки за такси не было, и Андрей Викторович вернулся в комнату, прихватив для виду сахарницу.

Старшина перекусил и отодвинул от себя чашку.

— Очень странный городок, товарищ генерал, — Трофимов вытер губы и достал из кармана блокнот. — Вроде бы всё тихо, но жители, будто чем-то напуганы. Как в сказке, ей Богу!

Ткачёв не стал задавать вопросы, полагая, что такой специалист, как Трофимов расскажет обо всём, что видел необычного и не нужно его сбивать с мысли.

— Но…

Старшина открыл блокнот.

— Каждое день в пять часов утра у двухэтажного красивого дома за высоким забором собирается человек двадцать. Я точно не считал. Потом этот отряд со снаряжением уходит в горы, а возвращается вечером, приблизительно в восемь. Судя по экипировке — это поисковый отряд. Далее. На автостанции и причале всегда одни и те же люди мелькают. Они как-бы стоят в стороне, но внимательно осматривают приезжих и уезжающих. Судя по всему, ищут мужчину ростом метр семьдесят, худощавого и с какой-то особой приметой. Какая это примета выяснить мне не удалось. Вероятно, родинка в области затылка.