Парадокс жнеца
Шрифт:
Неясно куда плывущей.
Как появление первого обратившегося демона, так и согбенные испуганные рабыни произвели серьезное впечатление, разговоры в бараке практически стихли. Корпораты продолжали обходы и к обеду обнаружился еще один демон, а к вечеру таких оказалось еще четверо. Всего шестеро — на весь барак, в котором сейчас около полусотни человек. Много.
Шайка корпоратов-англосаксов с появлением каждого демона постепенно рассасывалась, а после обнаружения шестого в бараке и вовсе больше не появлялась. Только кастеры периодически ходили, наблюдая дежурно.
Похоже,
К вечеру второго дня и корпораты-кастеры свои нечеловеческие лица практически не показывали, зайдя всего один раз. Теперь лишь Марина практически неотлучно находилась в бараке, дежуря и общаясь персонально с каждым из нас. Ее теперь, правда — для охраны, а скорее всего просто за ней присматривая, сопровождало постоянно двое легионеров.
С девушкой мы больше не разговаривали. Хотя Марина пару проходила мимо, бросая украдкой многозначительные взгляды. Видно было, что от продолжения нашей личной беседы ее сдерживает только присутствие легионеров.
На третьи сутки карантина время тянулось ну очень тяжело, ожидание выматывало не хуже ноющей зубной боли. К вечеру, когда свет пригасили, Марина ненадолго отлучилась, и вернулась — надо же, с моим другом Ромой и двумя дежурными кастерами. Похлопав в ладоши, привлекая внимание, Марина заговорила бодрым голосом.
— Внимание, внимание! Хочу всех поздравить, сегодня у вас здесь последняя ночь. Завтра утром вы будете делать выбор — или подписать контракт, или стать рабом, а сейчас, как я уже упоминала ранее, настала пора выбрать имя.
Я такого, если честно, не помнил — похоже, эта часть лекций Марины прошла мимо меня в общем гомоне.
— Для тех, кто не слышал, повторю еще раз: система имен здесь основана на римской традиции. Есть преномен — аналог нашего личного имени. Второе, номен — нечто среднее между нашим отчеством и фамилией. Мы, как перегрины, все официально безродные, и до получения гражданства номен использовать запрещено, его заменяет идентификационный номер.
«Которого у вас нет», — выразительно посмотрела на меня Марина, как раз проходя в нашей части коридора.
— Кроме преномена и номена существует такое понятие как когномен. Это суть прозвище, которое, если вы заведете семью, становится частью родового имени, фамилией в нашем понимании. Сейчас для вас это будет не фамилия, а скорее…
— Погоняло? — не удержался Виталик, который слушал Марину очень внимательно. Похоже он, как и я, разговоры про имена или пропустил, или не акцентировал на них внимания.
— Прозвище, или позывной, — поправила его Марина. — Ваши прежние фамилия-имя-отчество остаются в карточке личного дела. Отчество и фамилию вам использовать запрещено, только имя. Сейчас вам нужно будет придумать и сообщить мне когномен, по которому вас будут идентифицировать. Да, для информации: кроме когномена есть еще агномен, но нам с вами до этого пока очень далеко, гораздо дальше чем до получения гражданства. Это нечто сродни почетному титулу в нашем понимании: Публий Корнелий Сципион Африканский Старший, Гай Юлий Цезарь Август Германик, Александр Васильевич Суворов-Рымникский — чем выше статус, тем больше слов в имени.
— А если кто-то возьмет мое погоняло?
Снова Виталик, и надо же — дельный вопрос задал.
— Если вы состоите в одном отряде, вам придется выбрать другое. Именно поэтому вас пока официально не занесли в общую базу…
Говоря эту совершенно ненужную для Виталика фразу, Марина снова коротко глянула в мою сторону — явно показывая, что слова предназначены мне лично. И во взгляде ее я прочел, что в сказанное она совершенно не верит.
После столь серьезного вступления — все же выбор нового имени не шутка, Марина подошла сразу ко мне. И держа планшет с прикрепленной наверху стопки листов моей анкетой, довольно бодро начала сразу с козырей:
— Виктор, у меня для вас не очень приятные известия.
«Это что еще такое?» — почувствовал я неприятный холодок по спине. На невозмутимых кастеров, как и на Рому, я старательно не смотрел.
— Ваше имя и фамилия будут записаны в личном деле, но к сожалению, пользоваться вы ими никогда не сможете, даже если получите гражданство. Дело в том, что фамилия Марков — созвучно с именем Марк, а это традиционное для нобилей имя, оно запрещено к использованию для перегринов. Такая же ситуация с вашим именем: Виктор на латыни — победоносный, это эпитет Марса и Юпитера, его использование так же запрещено для перегринов, даже обладающих гражданством.
Фух, я уже было напрягся. Какая неприятность, надо же — нельзя использовать имя, которое я и так почти никогда не использовал, и только куча оформленного имущества удерживало меня от того, чтобы поменять его на другое.
— Вы готовы назвать мне новое имя? В ином случае я буду вынуждена записать вас сама, выбрав из списка дежурных вариантов.
Нет, спасибо, из дежурного списка не хочу. Быстро перебрал в памяти все используемые ранее имена, прокатав в уме их соответствие римской традиции. Есть одно, греческое, но все же с непростой историей. Несмотря на то, что мой друг Рома рядом, я решил рискнуть — если что, сделаю вид, что это была понятная только нам двоим шутка.
— Александр. На это имя нет запретов?
— Конечно, ведь это имя…
Марина осеклась на полуслове, потому что Рома вдруг сделал шаг вперед и тронул ее за плечо. Когда девушка обернулась, он едва заметно кивнул.
— Для вас запретов нет, — перевела на меня взгляд Марина, тщетно пытающаяся скрыть изумление. — Итак, Александр…
— Саргон, — ответил я.
Почему бы и не да, собственно.
— Александр Саргон, — повторила Марина, записывая на листе мое новое имя. — Поздравляю, что живой, — шепнула она вдруг, глянув неожиданно теплым взглядом, после чего направилась к камере напротив, где Виталя уже заранее просил записать как Виталий Стас.