Парадоксы мозга
Шрифт:
Почти полвека назад нейрохирурги США стали разрабатывать операцию перерезки мозолистого тела у человека. Ее предполагали использовать для помощи больным, страдающим тяжелыми формами эпилепсии, не поддающейся другим способам лечения. Обычно у таких больных в мозгу существует болезненный очаг повышенной эпилептической активности. Когда возбуждение в нем возрастает до предела, оно распространяется сначала на одно полушарие, а затем через мозолистое тело переходит на противоположную сторону мозга, захватывая другое. В результате развивается тяжелейший эпилептический приступ.
Хирурги рассчитывали, что, перерезав мозолистое тело, они прервут пути распространения эпилептической активности, ограничат ее одним полушарием и тем серьезно
Безусловно, прежде чем рискнуть погрузить нож в мозг человека, операцию промоделировали на разных животных – кошках, собаках, обезьянах. Больше всего ученых удивило то, что после такой существенной переделки мозга поведение животных не менялось. Наблюдая за ними, абсолютно невозможно решить, у какой из трех кошек или обезьян рассечено мозолистое тело. Пока органы чувств – глаза, уши, тактильные рецепторы кожи – сохраняют способность снабжать оба полушария примерно одинаковой информацией, животное ведет себя как вполне нормальное.
До сих пор не совсем ясно, почему разобщение полушарий не приводит ни к нарушению поведения, ни даже к заметному затруднению в его организации. Непонятно, как две кошачьи натуры, втиснутые в один общий череп, или две обезьяны, одетые в одну шкуру, мирно уживаются между собою. То же самое можно сказать и о людях, подвергшихся операции рассечения мозолистого тела. Поражает, как мало эта серьезная реконструкция мозга отражается на личности больного. Внешнее поведение таких людей, пока им не дают специальных заданий, совершенно нормальное. У них хорошая координация движений, походка не меняется. Если до операции больные умели плавать или ездить на велосипеде, они прекрасно это делают и с расщепленным мозгом. Перенесенная операция не мешает играть в теннис, волейбол, другие подвижные игры, и качество игры серьезно не снижается.
Ни характер, ни интеллект, ни темперамент тоже не претерпевают заметных изменений. Правда, в первые дни и недели после операции у части больных возникает синдром разъединения – нарушается речь, возникают затруднения в управлении левой стороной тела, левые конечности кажутся не своими. Именно в этот период, пока движения еще не вполне наладились, между руками, а следовательно между разобщенными полушариями, иногда возникают серьезные конфликты. Одного больного жена застала на кухне в то время, когда он правой рукой чиркал зажигалкой, чтобы зажечь газ, а левой закрывал кран на газовой плите, предварительно открытый правой рукой, совершенно не подозревая о ее намерениях. Нет ничего удивительного, что двойной мозг по каждому вопросу способен вынести два прямо противоположных решения и настойчиво добиваться выполнения каждого из них. Менее понятно, почему острые конфликты происходят крайне редко, главным образом вскоре после операции, а позже полушария умудряются каким-то образом находить общий язык и избегать серьезных разногласий.
В более поздний период отмечались признаки ухудшения памяти. Может быть, просто старались найти какие-нибудь отклонения в работе мозга? Во всяком случае достоверных подтверждений этому не обнаружили. Сами больные иногда жалуются на то, что им становится трудно узнавать человека в лицо. Нет, они не забывали своих знакомых, знают, что их связывает с ними, помнят их имена, но кому принадлежит какое имя, разобраться трудно. Некоторые больные жаловались, что перестали видеть сны. Так ли это, сказать трудно. Может быть, правое полушарие продолжает ими развлекаться, а левое ничего
Острый симптом разъединения проходит быстро. Пациенты с расщепленным мозгом – нормальные, работоспособные люди. Они позволили ученым еще раз проверить, какое из полушарий является у нас мыслителем, а какое художником. Для таких исследований очень важно было придумать способ посылать зрительную информацию одному из полушарий. Человеческий глаз устроен таким образом, что, когда мы смотрим прямо перед собой, все, что находится от нас слева, поступает для анализа в правое полушарие, а то, что находится справа, отправляется в левое. Это происходит потому, что правые части сетчатки обоих глаз посылают информацию правому полушарию, а левые – левому…
Во время эксперимента испытуемого усаживают против небольшого экрана, в центре которого находится точка, и предлагают внимательно двумя глазами смотреть на нее. Убедившись, что он правильно выполняет задание, с помощью специального прибора всего на 0,1–0,2 секунды проецируют на экран справа или слева от точки какое-нибудь простое изображение. Если эксперимент проводится безукоризненно, изображения, появляющиеся справа от точки, поступают для анализа в левое полушарие, а появляющиеся слева – в правое. Таким образом, этот метод позволяет подвергать испытанию по отдельности зрительные способности каждого полушария. Правда, он не совсем удобен, так как изображение можно демонстрировать лишь в течение очень коротких отрезков времени, чтобы испытуемый не успел переместить взор со средней линии и не создал условий для участия в зрительном анализе второй половины мозга.
Чтобы избежать этого неудобства, был сконструирован специальный приборчик. За рубежом он получил название «Z»-линзы. Прибор состоит из двух частей: обратного телескопа, уменьшающего любое изображение до размера, занимающего не больше половины сетчатки глаза, и контактной линзы, по желанию экспериментаторов посылающей изображение в наружную или во внутреннюю половину сетчатки. Контактной линза называется потому, что крепится непосредственно к глазу испытуемого. Он может сколько угодно вертеть своим глазом, при этом изображение, создаваемое телескопом, или вообще не будет падать на контактную линзу, или будет проецироваться все в ту же заданную экспериментатором половину сетчатки.
Во время эксперимента на второй глаз испытуемого надевают повязку, а контактная линза не позволяет видеть ничего, кроме изображения, проецируемого обратным телескопом. Поэтому предметы, лежащие на столе, испытуемый может только ощупывать правой или левой рукой. Это приспособление позволяет зрительные и тактильные стимулы направлять для анализа в любое из полушарий испытуемого.
Изучение людей с расщепленным мозгом подтвердило, что лингвистом у нас действительно является левое полушарие. Вот как протекают такие эксперименты. Левому полушарию испытуемого показывают расческу. Он уверенно сообщает о том, что видел. Затем правому полушарию демонстрируют очки. Человек молчит, он ничего не видел. И действительно, левое полушарие испытуемого, отвечающее на вопросы ученых, ничего не видело, а правое лишено возможности поделиться с ним необходимой информацией или ответить самостоятельно. Не следует, однако, думать, что правое полушарие не способно опознать предъявленный предмет. Если нашему молчаливому полушарию предоставить возможность сформулировать ответ в доступной и привычной форме, станет очевидно, что его познавательные способности велики. Испытуемого просят левой рукой (мы помним, что ею командует правое полушарие) найти тот предмет, который ему показывали и который он якобы не видел. Вопрос, заданный в такой форме, не вызывает затруднений, и очки будут немедленно предъявлены. Правое полушарие прекрасно понимает, что должны представлять собой на ощупь предметы, которые оно рассматривало.