Параллель

Выставной Владислав Валерьевич

Рон повертел в руках диск, переливающийся яркими красками спектра. Вот они, негодяи, всаднички чертовы, чапаевцы хреновы. Сначала разнесут мой банк, а потом примутся рубить на мелкие кусочки своего создателя. "Да, я их сделал. И неплохо получилось. Отлично даже получилось. Но почему созданное мной способно только на разрушение?. . "

Рон подошел к банку раньше обычного. Просто не было больше сил сидеть на месте. Но нельзя появляться на работе раньше времени. Это может вызвать нездоровый интерес сослуживцев. Рон завернул в скверик,

что примыкая к банку и уселся на сырую после вчерашнего дождя скамейку. Соседями оказались двое бомжей. Бомжей, что называется, классических: в каких-то грязных ватниках, несмотря на жару, в бесформенной обуви и в ореоле специфических восточных благовоний. Перед каждым стояло по традиционному орудию труда: ржавой жестяной банке из-под томатной пасты. "Храните деньги в сберегательных консервных банках - и хакеры вам не страшны!" - хмуро подумал Рон.

Бродяги громко спорили, и Рону пришлось их слушать.

– ... Так вы утверждаете, что свобода все-таки существует?

– Конечно! Только свободой человек и отличается от всего живущего и жующего.

– А как же слова Булгакова - человек не знает, что с ним будет сегодняшним вечером, а он строит какие-то свои планы, пыжится сделать что-то. О какой свободе можно говорить, если наша, жизнь зависит от того, достаточно нам подадут сегодня или нет!

– Если вы будете так размахивать руками, нам вообще не подадут...

– Так скажите, профессор, что мне делать с вашей свободой?

– Свобода. - это такая сложная вещь... А, черт! Смотри, куда копыта ставишь, стерва! По ноге каблучищем!. . Так, о чем это я?. . Ага. Свобода - категория духовная, а дух, батенька, это штука нематериальная, от всяких там случайностей не зависит. Вот нас, например, сократили? Сократили. А мы стали от этого глупее или умнее? Не-а. В нашей воле самим менять себя. Можно заставить себя быть счастливым и на нашем месте. А можно создать внутри себя целый мир и отгородиться от всяких неприятностей.

– Вы идеалист, профессор. Мне, как естественнику, ясно, что нами управляют самые банальные инстинкты, которые мы сами стыдливо заворачиваем в упаковку разума...

– Да вы фрейдист, дружище. Зря! Не опускайтесь так низко. Кстати, вам кинули полтинник.

– Неужели? Точно. Черт возьми, но почему вам все-таки всегда подают больше, чем мне?

– Ну, а как же - я ведь доктор наук, а вы всего лишь кандидат.

Профессор нагнулся и сгреб в охапку мелкие купюры из ящика. Он посмотрел на грязную пачку и бросил деньги обратно. Затем вздохнул и задумчиво произнес:

– Хотя, знаете, самая маленькая житейская радость кажется мне теперь ценнее самой грандиозной фантазии...

Рон слушал этот странный разговор и вдруг увидел все вокруг новыми глазами. Вот наш мир, словно чертово колесо, выбрасывает слабейших к краю. Самые неприспособленные не могут удержаться и там и разжимают пальцы. Остальным предлагаются дешевые суррогаты жизни. Несчастным влюбленным - бесконечные сериалы, неизлечимо больным - колдуны я шаманы, неудачливым героям - компьютерные игры. В придачу - хороший выбор наркотиков - всегда открытый люк на небо! Да, чуть не забыл про запасной выход - психиатрическую

лечебницу...

"Ну что, - отчаянно и весело подумал Рон, - Будем и дальше играть по этим вонючим правилам? Или пойдем на блеф?

Он встал и пошел прочь от банка. Возле троллейбусной остановки он достал из кармана диск и через решетку отправил в канализацию.

– А, Рон! Здравствуйте. Решились? Правильно, с этим не стоит тянуть... Нет, нет! К Юле мы сейчас не пойдем. Сначала ко мне. Побеседуем.

Врач потащил Рона путаными путями коридоров в свой кабинет. Когда от придушенных застенных воплей, от запахов больницы и хлорки туалетов Рону стало тошно, его втолкнули, наконец в маленький кабинетик с неизменной решеткой на окне.

Врач посадил Рона на грубо покрашенный белый стул я сам сел напротив, положив руки, на колени. Рон выжидающе молчал. Сергей Маркович, поджав губу, словно в трансе, раскачивался взад и вперед. Наконец, он заговорил.

– Понимаешь. Рон... Ничего, что я на "ты"? Я тридцать лет вожусь с больными людьми, психами, как их называют. И я не могу утверждать, что умею лечить их. Странно, да? Я ведь врач, я должен лечить. Я пытаюсь лечить, так как меня учили, так как принято. Но меня не покидает ощущение, что я лишний среди своих пациентов. Они заболевают, непонятно, по чьей воле, и выздоравливают, когда приходит время. Видишь картину?

Рон посмотрел. К синей стенке был кнопками приколот лист бумаги с изображением черного квадрата.

– Что, правда похоже? Сам срисовал у Малевича. Потрясающий образ. Когда я начинаю вглядываться в душу своего пациента (я ведь лечу душу, верно?), то через нагромождение ненужного и случайного я каждый раз вижу этот Черный квадрат. И все. Он как крышка черного ящика, как могильная плита прячет устройство человеческой души. А как я могу чинить то, что непонятно как устроено?. .

– Вы хотите сказать, что лечить Юлю бесполезно?
– устало спросил Рон.

– Я просто хочу объяснить свое положение. Я могу литрами вкалывать лекарства и засыпать Юлю таблетками. Да, это остановит приступы. Но ни на шаг не приблизит девочку к нормальной жизни.

– Что же могу сделать я?

– Попробуй протянуть ей руку. Пусть в своем кошмаре она будет не одна.

– Как вы это себе представляете?

– Побудь с ней во время припадка. Поговори с ней.

– Как, она с вами разговаривает во время приступа?

– В том-то и дето, что мы для нее не существуем, мы где-то "за", вне ее фантазий. Но к тебе она, вроде бы, неравнодушна. Может, ты отодвинешь эту черную плиту?..

Приоткрыв дверь, в кабинет заглянула сестра. На вопросительный взгляд Сергея Марковича она кивнула в ответ. Врач посмотрел на Рона.

– Юля уже без сознания. Пойдем?

И они пошли.

В палате была хорошая звукоизоляция, и было бы тихо, если бы не пикание зуммера, отсчитывающего пульс спящей.

Рон сидел на табуретке у изголовья Юлиной кровати и ждал. Время от времени Юля вздрагивала и бормотала что-то бессвязное. Рон пытался заговорить с ней, но в ответ слышал лишь сбивчивое "пи-пи-пи" Юлиного