Паразит
Шрифт:
Мерзавка также была на балу. Она, конечно, не могла танцевать и сидела вместе с миссис Вильсон.
Не единожды взгляд её устремлялся в мою сторону. Но, оглядывая зал, я меньше всего обращал на это внимание.
Один раз, когда я сидел к ней боком и краем глаза наблюдал за нею, я заметил, что взгляд её обращён на кого-то ещё.
Посмотрев в том же направлении, я увидел, что это был Сэдлер, танцевавший тогда с младшей из мисс Тэрстон.
Глядя на девушку, с которою он вальсировал, понимал, как он должен быть счастлив, что, в отличие от меня, ускользнул из лап этой негодяйки. То-то обидно: он даже не знает, от чего спасся!
Кажется, его шаги раздаются на улице. Пойду спущусь, приглашу к себе. Если он захочет.
4-го мая. И зачем я только прошлой ночью вышел из дому? Собственно, я даже не помню, выходил ли я и что было после. Но вместе с тем, не помню и того, когда лёг спать.
Проснувшись утром, я обнаружил, что правая рука у меня распухла и отекла. Ума не приложу, где и как я разбил руку.
С другой стороны, после вчерашнего вечера я чувствую себя необыкновенно хорошо.
Не могу только никак понять, как случилось, что я не встретил Сэдлера, ведь мне так хотелось его видеть.
Боже мой, при одной только мысли… А ведь это возможно, это даже более чем вероятно… Неужели она опять втянула меня в какое-то грязное дело?
Спущусь к Сэдлеру и расспрошу его.
Полдень. Дела обстоят хуже некуда.
Моя жизнь теперь вовсе не стоит того, чтоб жить дальше. Но если я должен умереть, нужно хотя бы, чтоб умерла и она. Не могу же я, в самом деле, допустить, чтобы, пережив меня, она довела до безумия кого-нибудь ещё, как сделала со мной. Нет, терпение моё лопнуло.
Она превратила меня в загнанного зверя, в существо, опаснее которого на свете уже ничего не может быть Бог свидетель, я и мухи не мог обидеть, а теперь, если только эта женщина когда-нибудь попадётся мне в руки — ей не быть живой!
Сегодня же увижусь с ней, и она узнает, чего от меня ждать.
Спустившись к Сэдлеру, я был немало удивлён, застав его в кровати.
Едва я вошёл, он приподнялся на постели и повернул ко мне лицо, вид которого меня совершенно потряс.
— Ох, Сэдлер! — вырвалось у меня. — Что с вами случилось?
Внутри меня словно что-то оборвалось, когда слова слетели с моих губ.
— Джилрой, — ответил он, еле шевеля разбитыми губами, — вот уже несколько недель я задаюсь вопросом, не сумасшедший ли вы. Теперь у меня не осталось ни малейших сомнений. Более того, я уверен: вы — опасный сумасшедший. Не бойся я скандала, способного повредить репутации колледжа, вы сейчас были бы уже в руках полиции.
— Что Вы хотите этим сказать? — воскликнул я.
— Вот что я хочу сказать: вчера вечером, как только я открыл дверь, Вы набросились на меня, дважды ударили кулаком по лицу, повалили наземь и принялись пинать ногами, а затем оставили меня почти без чувств лежать на улице. Посмотрите на свою руку! Она обличает вас.
Да, это была сущая правда: рука у меня, от самого запястья, распухла и вздулась, словно наносила удары страшной силы.
Что же делать?
Хотя он и убеждён в моём сумасшествии, мне необходимо было рассказать ему всё.
Я сел возле его кровати и изложил ему историю свои мучений с самого начала.
Да, я рассказал ему всё, рассказал в таких выражениях, пыл которых победил бы неверие самого закоренелого скептика. Во время рассказа руки у меня дрожали.
— Она презирает и вас, и меня! — воскликнул я. — Вчера вечером она отомстила сразу нам обоим. Она не могла не видеть, как я ушёл с бала, и вас, я знаю, она также видела. Ей известно, сколько времени вам понадобится, чтобы вернуться к себе. И тогда-то она и пустила в ход всю свою преступную волю. О, раны, нанесённые вашему лицу, — сущая малость в сравнении с теми, что нанесены моей душе.
Мой рассказ потряс его. Правда моих слов была неоспоримой.
— Да, да, — в задумчивости проговорил он. — Она видела, как я покинул зал. Я знаю, она способна на такое. Но возможно ли, чтобы она впрямь довела вас до этого? Невероятно! И что вы собираетесь теперь делать?
— Положить этому конец! — вскричал я. — Я доведён до последней крайности. Сегодня я только честно предупрежу её, а в следующий раз говорить не стану, а буду действовать
— Не действуйте опрометчиво, — предупредил он.
— Опрометчиво? — вырвалось у меня. — Опрометчиво для меня теперь только одно: медлить хотя бы минуту!
Выпалив это, я бросился вон из комнаты.
И вот я на пороге события, которое может перевернуть всю мою жизнь.
Примусь за дело сейчас же.
Сегодня я добился серьёзного результата: хотя бы одного человека мне удалось убедить в реальности чудовищных козней, жертвой которых я стал.
И если случится худшее, то этот дневник покажет, до какой крайности я доведён.
Вечером.Когда я пришёл к Вильсону, меня немедленно провели, и я нашёл его в обществе мисс Пенелосы.
В течение получаса мне пришлось выслушивать его шумную болтовню по поводу недавнего исследования им действительной природы спиритических стуков. За всё это время ни негодяйка, ни я не проронили ни слова. Мы лишь неприязненно глядели друг на друга.
В её взгляде читалось злорадство. Она же в моём, думаю, читала ненависть и угрозу.
Я уже начал терять надежду, что мне удастся перемолвиться с ней хоть словом, когда Вильсона вдруг позвали, и он покинул комнату. На несколько минут мы остались с глазу на глаз.
— Итак, профессор Джилрой, — сказала она с присущей ей горькой улыбкой, — или, вернее сказать, просто господин Джилрой, как поживает после бала ваш друг Чарльз Сэдлер?
— Чёртова ведьма! — прорычал я. — Сейчас я положу конец вашим фокусам! Хватит с меня. Выслушайте-ка лучше, что я вам скажу.
В два прыжка я пересёк комнату и грубо тряхнул её за плечо.
— Как есть Бог на небе, я клянусь, что если вы еще хоть раз проделаете со мной одну из своих дьявольских козней, то поплатитесь за это жизнью. Будь что будет, но я, право слово, лишу вас жизни! Я подошёл к пределу человеческого терпения.