Пари на развод
Шрифт:
– Маргоша, я – не паникерша, – лениво отмахивается Светка, водя пальчиком с ярко-алым ноготком по кромке фужера. – Не преувеличивай.
– Ну да, ну да, – смиренно соглашается Назарова, – однако, когда в прошлый раз я пошутила на счет рыжего таракана, которого якобы увидела возле твоего нового холодильника, ты с утра пораньше все службы на уши подняла. И госжилинспекцию, и роспотребнадзор, и СЭС, и ЖКХ.
– А нечего им прохлаждаться. Раз создали их для дела, пусть делами и занимаются, – фыркает Лапина, а затем поворачивается ко
– Знаю, – киваю, глядя на обеих девчонок по очереди. – У меня даже доказательства есть.
– К-какие? – распахивает глаза-блюдца Светка.
– Да ладно? А ну, показывай! – поддакивает Ритка.
Достаю телефон и, недолго думая, для начала открываю смс, пришедшее пару часов назад. Поворачиваю экран к девчонкам и даю прочитать.
– Ох, них..я себе! – присвистывает Назарова, после чего подхватывает рюмку и без привычного «чин-чин» опустошает. Сводит брови вместе, о чем-то пару мгновений думая, затем выхватывает телефон из моих рук, водит пальцем по экрану и… – погоди, Лесь, так он что… прямо сейчас тебе изменяет? Вот прям… вот-вот…
Хлопает глазами.
– Типа того, – киваю.
В этот момент у всегда спокойной, как удав, следачки Маргариты Назаровой конкретно отпадает челюсть.
– Ипать-колотить, – выдыхает она сипло, не скрывая дикого ошеломления.
– Ага.
Ну а что тут еще добавишь?
– Вот кобель поганый! – вдруг взрывается Светка, взмахивая руками и скидывая со стола салфетки. – Совсем урод оборзел! Да как ему совесть позволяет так себя вести?! Сказал же, что в командировку поехал! А сам? Наврал, подлец!
Хлопаю глазами на не на шутку разбушевавшуюся подругу, переглядываюсь с прифигевшей Риткой, а потом наблюдаю, как Лапина наклоняется, чтобы поднять с пола то, что уронила... и обалдеваю.
Блондинка на фото со штрафом...
Также выгнута спина. Аналогично свешиваются волосы, прикрывая лицо.
Светка?
Не может быть!
Или может?
Охренеть!
– Лапина, – негромко зову нашу леди – не паникершу, – скажи-ка, дорогая, а ты у моего мужа любовница номер один или два?
– Что? – дергается «подружка».
Резко вскидывает взгляд, напарывается на мой немигающий и густо-густо покрывается краснотой.
– Хреново быть натуральной блондинкой, да, Светка? – растягиваю губы в оскале. – Кожа тоньше, капилляры ближе. Весь стыд, как на ладони.
– Что? – вновь повторяет Лапина, как попугай.
Бросает умоляющий взор о помощи в сторону Назаровой, которая сидит, замерев и не моргая, но, не дождавшись поддержки, вновь смотрит на меня.
– Я… нет…
– Ты… да, – припечатываю словами и колким прищуром. – А ведь сколько раз я читала в статьях фразу: «Не хвалите мужа при подругах – уведут… даже, если не нужен», смеялась, наивная. А оказывается, против статистики не попрешь.
Киваю самой себе.
–
Назарова, качнув головой, будто стараясь скинуть морок, и растерев ладонями щеки, поворачивается к Лапиной и рассматривает ту с таким видом, будто впервые видит.
Я и сама хочу это сделать, потому как мысль о предательстве хоть и озвучена, но осознание пока не наступает. Мы же всю жизнь были вместе, дружили, общались, делились радостями и горестями…
А теперь выходит, что еще и моим мужем…
Буэ!
Мутит.
– Пишут, что тридцать, – силком заставляю себя вынырнуть из отвратительных дум и озвучиваю всплывающие в памяти цифры.
Затем, недолго думая, поднимаю рюмку и, как чуть раньше сделала Ритка, без всякого «чин-чин» её опустошаю. С хрустом под неожиданно тягучую тишину прожевываю корнишон, обтираю руки салфеткой и вновь тянусь к телефону. Открываю госуслуги, где дрягается до сих пор не оплаченный штраф, перелистываю на вторую страницу со снимком видеофиксации и протягиваю гаджет Марго.
– Ты ж знаешь, я на воду дуть не буду, – вновь повторяю свои же слова.
Та молчит, лишь моргает. А еще не меньше пары минут вглядывается в черно-белое фото, не стесняясь его увеличивать и детально изучать. Затем с прищуром зыркает на Светку и, присвистнув, выплевывает:
– Лапина, твою же мать… чего ж тебе, дуре, обычных бананов не жралось?
– Что? – в третий раз выдает хозяйка дома, но, увидев, фото, нервно качает головой. – Маргоша, это неправда! Это не…
– Ты! – припечатывает Назарова, моментально напоминая всем забывшим, кем и где она работает. – Эх ты, блудливая коза, хоть бы постеснялась выряжаться в ту же одежду, в которой блядуешь… да еще с кем.
И тут у нашей не паникерши сдают нервы. Конкретно так сдают.
Лапина, как ураган, подрывается с места, спрыгивает со стула, отчего тот отъезжает назад, противно шкрябая ножками по плитке, и чудом не грохается. Сжимает кулачки, задирает подбородок и…
– Я его люблю! – выкрикивает, фонтанируя эмоциями, и для убедительности топает ногой. – А ты, – ноготок с ярко-алым маникюром прицельно упирается мне в грудь, – его не ценишь.
– Да куда уж ей, – тяжко выдыхает Назарова, закатывая глаза, – это ты у нас, оказывается, великая ценительница и хероглотательница. И не стыдно, Светка?
Давит взглядом, как бетонной стеной.
– Я тоже счастья хочу! – по-детски шмыгает носом любовница моего благоверного и уже не подруга. – А Олеська – рыба мороженая. И Серёжку не удовлетворяет.
– Да и ты, по ходу, тоже, – припечатываю я ее, напоминая про полученную смску. – Что, Лапина, горько, когда изменяют не с тобой?
Маргоша только хмыкает, но, когда уже выходим в коридор, не сдерживается:
– Знаешь, Светка, почему ты в детстве всегда выигрывала по размеру кучи в горшке? Потому что ты вся – одно сплошное говно!