Пари с Дьяволом

Секстон Мари

— Профессиональные атлеты всегда хорошая ставка, — предложил Бафомет.

Абаддон замотал головой.

— Они не в моем вкусе.

— Ты шутишь? Они как чипсы со вкусом барбекю. Так хороши, что ты не можешь остановиться на одном.

— Нет, спасибо.

— Как насчет Нью-Йорка? — Бафомет осмотрелся, убедился, что никто не обращал на них внимания, и присел на край стола Абаддона. Рискованно вести себя слишком дружелюбно. Позже им придется устроить грандиозную перебранку там, где управляющие легко подслушают. Возможно, даже добавить парочку ударов. Иначе одного из них могут перевести в кабинку дальше, намного дальше. — Сейчас неделя моды. Модели всегда легкий выбор.

— Там уже и так будет куча дьяволов. — И модели —

такая скукота: настолько же приносили удовольствие, как и безвкусный рисовый пирог. — Что насчет Вашингтона?

— Души политиков не стоят всей бумажной работы. К тому же, они и так все наши.

— Все?

— Девяносто процентов лоббистов, каждый конгрессмен, сенатор и президент, начиная с пятидесятых годов, — Бафомет пожал плечами, — кроме Картера.

— Правда?

— Как думаешь, почему его избрали только на один срок?

— Хмм, — размышляя, Абаддон почесал подбородок. — Окей, Вашингтон отпадает. Как насчет Вегаса?

— Ты ненавидишь пустыню.

— Дубай?

— Пустыня.

Абаддон вздохнул и опустил ноги на пол.

— Что ж, думаю, осталось только одно место.

— Какое?

— Святая Земля.

Бафомет заморгал в замешательстве.

— Израиль?

— Не эта.

— Ох, парк развлечений. Отличная идея.

Теперь в замешательстве оказался Абаддон. Он мог бы подумать, что Бафомет его разыгрывает, но его приятель-дьявол не отличался особым чувством юмора.

— Существует парк аттракционов «Святая Земля»?

— Не сомневайся. Ежедневная повторяющаяся постановка Нагорной проповеди и распятия.

— Безумие.

— Вообще-то, думаю, в воскресенье у них выходной.

— Все равно безумие.

— Это в Орландо.

— Еще бы, — покачал головой Абаддон и поднялся. — Я не собираюсь в Орландо.

— Тогда куда?

— Туда, где мало денег и много веры, — Абаддон похлопал Бафомета по плечу. — В «Библейский пояс»², мой друг. Куда же еще?

* * *

Как только он определился с местом, не оставалось причин медлить. Абаддон дождался лишь ухода Бафомета — на всякий случай, они перекинулись несколькими ругательствами, — после чего нырнул в бездну, что располагалась между Адом и миром смертных, направившись на юго-восток США.

Миссисипи всегда хорошее место, и Джорджия, как и некоторые части Аппалачей. Он воспользовался своим чутьем душ для поиска особенного аромата. Он любил души верующих. Но не обнаружил унитариев. Да и едва ли вообще кого-то. Он считал мормонов немного солоноватыми, а католиков — чересчур горькими, южные баптисты на вкус как ириска, методисты — как карамель, а пятидесятники — ох, его любимые — их души напоминали сахарную вату, тягучие и приторно-сладкие.

Несовершеннолетние не считались. Кандидаты должны достигать возраста согласия в любой стране или штате, в котором они находились. Молодость ценилась больше зрелости, но неминуемая смерть стоила гораздо дороже, чем долгосрочная перспектива. Дьявол, завербовавший Фиделя Кастро в пятидесятые годы, думал, что сработал хорошо, но шестьдесят лет спустя его ставка не выглядела такой удачной. Хитрость заключалась в том, чтобы найти идеальный баланс невинности, наивности и обреченности. Верующий, умирающий двадцатилетний парень, готовый продать душу за последнюю ночь с девушкой своей мечты? Выигрышная комбинация. Главный приз. Так сказать, Святой Грааль дьявола. За одну подобную душу дьявол мог получить повышение до собственного офиса. И, может быть, даже тепленькое местечко в одном из пригородов Ада. Естественно, ему гарантирован сосед, что косил лужайку на рассвете, или противная домовладелица, но все равно лучше, чем квартира, где жил Абаддон.

«Перестань мечтать и сосредоточься! Сначала выполни норму, а потом беспокойся о пригороде!»

Ему

нужен кто-то невинный. Кто-то безупречный. Кто-то особенный. Он устремился дальше своими мысленными щупальцами, продвигаясь через парки, офисные здания и пентхаусы. Прокрадывался в леса, поднимался по склонам и спускался в низины. И затем…

— Черт возьми!

В одном из беднейших округов Кентукки нашлась душа. Не просто какая-то душа, а такая, что сияла подобно солнцу, взывая к нему с земли, как маяк в темноте. От безупречности души рот Абаддона наполнился слюной и пульс ускорился. Ох, такая юная, но законная, слаще меда на его языке.

Он остался скрытым в бездне, но направил свой мысленный взор ближе для лучшего обзора.

Молодой парень сидел один в лесу на пеньке, играя на скрипке. На вид лет двадцати двух, одетый в джинсы и простую белую футболку, с вязанным шарфом на шее. Его глаза были закрыты, пока его пальцы и смычок двигались по струнам.

Совсем один, в лесу.

Слишком идеально, чтобы быть правдой.

Абаддон вздохнул, собираясь с мыслями…

И в мгновение ока он выпрыгнул из пропасти и проявился в физическом теле всего в нескольких метрах от парня. Он мог выбирать в какой форме показаться, что угодно от человека до полноценного внушающего ужас демона, но в этот раз остановился на обыкновенном мужчине лет тридцати. При необходимости рога и хвост всегда могут появиться позже, но Абаддон знал, что большинство смертных не могли вынести, когда он сразу представал перед ними.

Музыкант продолжал играть, не подозревая, что больше не один. Какое-то время Абаддон просто слушал. Это был концерт Моцарта для скрипки № 3. Парень действительно талантлив. Его пальцы ни разу не пропустили аккорд. Идеальная мелодия мощно разносилась по лесу подобно тому, как луч света пробивался сквозь деревья.

Абаддон осмотрелся, пытаясь понять, откуда мог прийти парень. Ближайший город располагался в нескольких километрах. Машины не наблюдалось, но листва была густой. Вполне возможно, что в сотне метров отсюда находилась ферма или тропа. Он снова сосредоточил внимание на юноше, позволил своему чутью душ свободно окутывать его, пробуя и исследуя. Его пульс вновь ускорился. Кончики пальцев покалывало. Неожиданное тепло разлилось в паху — и у Абаддона перехватило дыхание. Это был душевный голод, ни с чем несравнимое удовольствие. Абаддон никогда не пробовал наркотики — или не помнил этого, — но он представлял, что, наверное, подобный пыл чувствовали некоторые наркоманы, аккуратно укладывая кокаин в идеальные белые линии. Удивительное предвкушение, такое схожее с возбуждением, наверное, это испытывали наркоманы, опускаясь лицом к «дорожкам». За все годы сбора душ он не мог припомнить ни одной души, что разожгла бы его голод настолько сильно.

Поддавшись рвению, он сделал шаг вперед.

Смычок резко взвизгнул по струнам, когда парень опустил инструмент.

— Кто здесь? — однако он не оглянулся. Он сидел на пеньке прямо, его голова приподнята. В коротких черных волосах играл солнечный свет. — Здравствуйте?

— Прости, — сказал Абаддон, его сердце колотилось. — Я не хотел тебя беспокоить.

Юноша повернулся к нему, но его взгляд не фокусировался.

— Я вас знаю?

— Нет. Я услышал, как ты играешь.

— Ох, — парень расслабил плечи и улыбнулся. — Мира и любви, брат. Вы на службу? Она не начнется в ближайшие пару часов.

Осенило понимание.

Служба.

Теперь, как музыка затихла, Абаддон смог услышать перекликавшиеся где-то за деревьями голоса. По лесу эхом разносился стук молотков по металлу, а также различимый треск тяжелого холста, хлопавшего на ветру. Вот одна из многих причин почему он любил «Библейский пояс».

— Ты участвуешь в службе?

— Я играю в группе.

— Еще бы. Ты очень талантлив.

— Спасибо.

— Как тебя зовут?

— Сет. А вас?

— Абаддон.

Парень засмеялся.